Царь схизматицкий: как игумен Мелхиседек (Значко-Яворский) боролся с унией

«Царь схизматицкий» – таким нелестным наименованием польско-католическая шляхта и местные украинские униаты прозвали игумена Мотронинской обители Мелхиседека (Значко-Яворского) (1716-1809). Скромный в обиходе, любвеобильный к братии и страждущему народу, непримиримый к вероотступничеству и попиранию Православной Христовой веры. Казалось бы, что опасного для такой силы может представлять собой небольшой монастырь, затерявшийся в лесах Чигиринщины еще со времен Киевской Руси во главе с своим игуменом. Пример той исторической роли, которую сыграла данная обитель в лице своего настоятеля, еще раз убеждает нас в правоте слов Писания о том, что сила Божия в немощи совершается, и часто даже один в поле – воин, поражающий тысячи.

Начало жизненного и монашеского пути, избрание в игумены

Будущий игумен, впоследствии архимандрит Мелхиседек, был старшим сыном есаула Лубенского полка Карпа Ильича из рода Костешов-Яворских и носил фамилию Значко́. В семье Карпа Значко было четыре сына, старший Матфей, впоследствии ставший Мелхиседеком, Трофим, Максим и Аркадий. Младший сын Карпа Ильча, Аркадий, также избрал шествование по духовному пути и стал впоследствии игуменом Богуславского мужского монастыря.

Первоначальное образование Матфей получил в родительском доме, а позже вступил в Киевскую Духовную Академию, где прошел все классы до философии включительно. В совершенстве изучил несколько иностранных языков: латынь, греческий, немецкий и иврит. На двадцать втором году жизни юноша, не выслушав полностью всего академического курса, решает поступить в монастырь и выбирает для своих подвигов пустынную Мотроненскую обитель, затерявшуюся в столетних лесах вглуби Киевской губернии. В 1745 году настоятель обители схиигумен Мелетий постригает послушника в мантию и за тринадцать лет до избрания братией в игумены иеромонах Мелхиседек прошел ряд монастырских послушаний, как хозяйственных, так и служебных. В 1753 году, по смерти игумена обители, иеросхимонаха Игнатия, братия единогласно избрала новым игуменом иеромонаха Мелхиседека. 8 мая по старому стилю 1753 года Переяславский епископ Иоанн утвердил избрание братии возведением избранного иеромонаха в игуменское достоинство.

Несколько слов о положении унии в Киевской губернии

С 1753 по 1761 гг. о деятельности Мелхиседека ничего неизвестно по той простой причине, что епархиальная жизнь не фиксировалась письменно ввиду отсутствия епархиальной канцелярии, а равно и православного епископа на Правобережной Украине.

К 1761 году прошло уже более 160 лет от времени вероотступнической присяги епископов Ипатия Поцея и Кирилла Терлецкого на верность Римскому Папе. За это время проклятая, по слову Т.Г. Шевченка, уния полностью уничтожила Луцкую, Львовскую и иные епархии. Православная вера всячески попиралась, а духовенство и верующие люди подвергались насилию и унизительным насмешкам. Наименее успешным дело униатов было в надднепрянской Украине. Здесь Православие было защищаемо казаками до момента полного уничтожения казачества на Правобережье после заключения Андрусовского перемирия. После его заключения Православной вере гарантировалась свобода, которая так и осталась на бумаге. Наиболее открыто гонения против Церкви начались примерно с 1740 года, как указывает епикоп Переяславский Гервасий (Линцевский) в письме к свт. Георгию Конисскому.

Схема отобрания храмов в пользу унии работала в следующем порядке: если по мысли какого-то униатского клирика или помещика, тот или иной храм должен принадлежать униатам, он отправлялся к губернатору или другому представителю власти, брал у него несколько десятков служивых вооруженных людей, отпирали или ломали замки, и производили захват церковного здания. После этого разыскивали священника и, схватив, требовали присоединения его к унии. Если он отказывался, его допрашивали, сажали в тюрьму а все церковное и личное имущество уходило униатскому ставленнику. В первую очередь, в захваченном храме совершали католическую мшу (католическое богослужение - авт.), а потом начинали обыскные дела между членами прихода и церковного актива.

Такого рода захваты храмов в то время, по слову Феофана Лебединцева, современниками назывались гвалтами, и гвалтов таких было множество не только от Белой Церкви до Чигирина, а и в иных местах, где господствовала на наших землях польская шляхта руками окатоличенных украинских помещиков. Но, как отмечают те же современники, церковные активы редко изменяли своей вере, чаще строили новый храм или часовню. В случае невозможности строительства переходили в другой приход или ближайший монастырь. Изгнанные же священники со своими семьями питались милостыней, при этом были облагаемы немалыми податями, влача жалкое существование в беспросветной бедности, но при этом оставаясь верными Богу и своей иерейской присяге.

Защита гонимой Православной веры на Правобережной Украине

В 1761 году  игумену Мелхиседеку Переяславским епископом было поручено окормление и духовный надзор за территориями Правобережной Украины. Что означало это окормление? Мотроненскому игумену поручалось окормление всеми монастырями и приходами территории Киевской губернии, а это теперешние вся Киевская и Черкасская, а также часть Житомирской и Винницкой областей. Дисциплинарное положение клира в связи с нестабильностью епархиального управления было более чем плачевным. В большинстве своем духовенство и монашество не считало себя привязанным к какому-либо месту. Большинство из них получили рукоположение в Валахии, где в то время рукополагали практически без разбору, выдавали антиминс и отпускали на искание для себя места служения.

Некоторые приходы и монастыри относили себя то к Киевскому митрополиту, то Переяславскому епископу, а большинство вело самостоятельный и автономный способ жизни, управляясь церовными причтами, которые сами назначали и определяли, кто у них будет служить. Безместных священников было в то время очень много и нехватки в них не ощущалось. Вместе с этим фактором процветали и моральные пороки, а наиболее пьянство. Содержание «всех и вся в добром порядке» надолго стало основным направлением деятельности Мотронинского игумена. Кроме этого обязанности отца Мелхиседека были расширены по максимуму и приближены к архиерейским: закладка и освящение храмов, представление старых и выдача новых антиминсов, церковный суд, и многое другое.

Мотронинский монастырь в то время напоминал собой, как бы сейчас сказали, епархиальное управление. Стараниями настоятеля в нем в то время подвизались верные помощники, которые проводили ставленнические испытания и обучение малограмотных священников и причетников катехизису и духовным наукам. Под надзором братии обучались и находились те, кто переходил из унии в Православие. Собрать крепкие братства ему удалось также в Мошногорском монастыре, иеромонахи из которого часто посылались для совершения служб в захваченные униатами приходы, проводили беседы и молились, поддерживая страждущих.

В скором времени отец Мелхиседек смог стать центральной персоной не только Киевской губернии, а и всей Правобережной Украины. То тут, то там начали происходить возвращения к Православию отпавших храмов. На такие приходы на первое время назначались иеромонахи или Мотронинские, или Мошногорские для укрепления населения в вере, а потом присылали обученного в монастыре иерея, который и принимал на себя служение в приходе. Такая деятельность не могла не настораживать униатские власти, что и вылилось вскоре в доносы на него разным инстанциям. Первые доносы на деятельного игумена направились в Переяслав от униатского митрополита Филиппа Володкевича, но епископ Гервасий был в курсе всей деятельности игумена, так как последний ничего не делал самовольно, а все по благословению.

Между молотом и наковальней

В 1764 году на польский престол восходит Станислав Август Понятовский и по традиции того времени все общественные организации, учреждения и  корпорации должны были  просить подтверждения имеющихся привилегий. В этом же 1764 году случилось событие, которое поставило Православную церковь в очень тяжелое положение. Решением Польского сейма для Православных упразднялась свобода вероисповедания. Несмотря на это православные иерархи должны были явится на визитацию к новому королю.

От имени православных верующих Литвы и Белоруссии поехал митрополит Георгий Конисский, а от имени православных Украины поспешил игумен Мелхиседек. Взять эту миссию его подвигли непростые обстоятельства. 17 марта 1765 года указом униатских властей предполагалось нанести удар в "сердце" игумена, перевести в унию его Мотронинский, а также Мошногорский монастыри. Зная всю разнузданность до самоуправства властей на местах, Мелхиседек решил искать правды для Православной веры не у кого-нибудь, а у самих монархов Российских и Польских. Взяв все необходимое и заручившись благолосвением епископа Гервасия, Мелхиседек в июне 1765 года прибыл в Петербург и предоставил в Синод нужные документы о положении дел Православного исповедания в Правобережной Украине.

Из Синода его направили в коллегию иностранных дел, а оттуда он попал к самой Екатерине, от которой 3 сентября получил рескрипт на имя посла России в Польше «учинить двору и министру Польскому домогательство в такой силе, чтобы комиссар Сичинский и подобные ему своевольники не только от насильств, но и от самих угроз пристойным образом воздержаны, а напротив того православные церкви от обид и утеснений совершенно ограждаемы и защищаемы были». Также была выдана и грамота на имя короля, пятнадцать тысяч рублей и паспорт для проезда за границу. Кроме того решением имперарицы и Синода игумен Мелхиседек был награжден палицею. В довесок всего она пожертвовала Мотронинскому монастырю богатую ризницу, которая хранилась в нем до революции, а потом бесследно исчезла.

Стоит ли говорить, какие неприятности довелось ему претерпеть, перебравшись через Днепр на правый берег. В местечке Паволочи его пытался отравить местный униатский священник, в Белополье он был схвачен и посажен в тюрьму, где его били и всячески оскорбляли, заставляя при этом совершить католическую мшу.

В первых числах октября после долгой отлучки игумен Мелхиседек прибыл в свой монастырь и снова поспешил уже в другую сторону, в Варшаву, куда прибыл 6 января 1766 года. Сказать что он был встречен холодно, это ничего не сказать. В документах и показаниях искались разные «неточности» или оплошности, но все показания были подкрепленны фактами и задокументированы соответствующим образом. Выслушав просителя, король отдал приказ митрополиту Филиппу Володковичу, а также князьям Любмирскому, Яблоновскому, Познанскому и Сангушке «ласкового и законного обращения с дизунитами (теми, кто не исповедует унию – прим.авт.)». О чем выдал указы за собственноручною своею королевской подписью, обеспечивая соблюдения всех прав и свобод Православного вероисповедания и отдал их Мелхиседеку из рук в руки.

Надо ли говорить в каком радостном настроении возвращался игумен из Варшавы, но уже практически подъезжая к обители в местечке Орловце (теперь село Городищенского района Черкасской области) был задержан писарем униатской консистории Ладой и в его имении терпел угрозы и издеватеьства, а после этого унижения и угрозы продолжились в Городище, где местный губернатор прицеливался в него ружьем и грозился застрелить. Пробыв почти год в разъездах и терпя разные неудобства, 2 апреля 1766 года он вернулся в свою обитель.

«Ныне радуйся царю схизматицкий»

Тем временем, 3 апреля, в Радомышльской униатской консистории готовились к суду над православными, обвиняя их в неповиновении местным властям. Обвиняемым номер один был никто иной, как игумен Мелхиседек. В свое оправдание он приводил, что православные не подлежат суду униатов, а также все вольности и свободы дарованные ему королем. Взывая к повиновению закону власть предержащих, получил ответ, что «и королю скоро отрубят голову за дарование свободы схизматикам». Автор этих слов, Хойновский, когда 10 мая ворвался в Мотронинский монастырь кричал, оскорбляя игумена и братию, что всех убьет и предаст разным казням, а если самого Мелхиседека встретит где-то на пути, то жизни ему не видать.

Частыми явлениями были разъезды униатских старейшин, производящих суды и расправы над непокорившимся унии. Священников и причетников избивали до полусмерти, некоторых и убивали, как например протоиерея Кирилла Зельницкого из Умани. Главным ударом был запрет на перправу через Днепр в Переяслав. Всех кого поймают приказано было предавать на суд. Несмотря на угрозу жизни, отец Мелхиседек все-таки смог попасть в Переяслав, но особо ничего там не добился. В то время на Левобережье начали появляться и обживаться старообрядцы, отчего забот у Переяславско-Полтавского архиерея значительно прибавилось. Мелхиседеку же было поручено полное управление Правобережной частью епархии.

В то время, когда он пребывал у Гервасия, униаты продолжали дальше свои наступательные действия, все более угнетая простой православный народ, а наиболее духовенство. Расположившись недалеко от Смелы в Ольшаной, они начали суды и расправы. Великое множество униатских клириков склоняло народ к отречению от веры. После прохода миссий в села и местечка вступали жолнеры, которые производили суды и расправы над священством и верующими. В те дни более ста православных священников были изгнанны из приходов, имущество их конфисковано, а те, кто не смог сбежать, были забиты в колоды и отправлены в Радомышль для судебных разбирательств в униатской консистории. Характерным было то, что всем попавшим в тюрьмы священникам были насильно сбриваемы бороды. В это же время пострадал смертью, приняв мучения подобно первым христианам, страстотерпец Даниил Кушнир из местечка Млиева.  

На переправе, по возвращении из Переяслава, Мелхиседека взяли и снова начались пересылки, допросы, угрозы со всеми вытекающими последствиями. В один из пересылов, приставленный к игумену униатский священник посреди степи сорвал с него монашескую одежду, оставив в исподней одежде, и заставил одеть латинскую сутану, которая не подходила ему по размеру. С побоями одев его в узкую и короткую дырявую сутану, униатский клирик и прочие сопровождающие начали громко хохотать, приговаривая: «Ныне радуйся царю схизматицкий».

Доставив в Радомышль, его отпраивли дальше в Грудок, где, заковав в кандалы, кинули в тюрьму без пищи и пития. Но и среди врагов нашлись сочувствующие в лице одного из охранявших его казаков Павла Лещенка, которому Мелхиседек надиктовал письмо и тайком отправил в Переяслав к епископу Гервасию. И в этот раз, из казалось бы безнадежной ситуации, вывел Господь своего верного служителя. Владыка Гервасий подключил к освобождению страдальца его семью, родные братья Мелхиседека, Трофим и Максим, а таке иеродиакон Аркадий всеми способами старались высвободить игумена и добились перевода его в Дермань, а оттуда ему удалось бежать сначала в Киев, а потом через Межигорье в Переяслав.

Вид измученного игумена был жалок, от былой красоты величественного монаха остался истерзанный скорбями старик с выпавшими зубами и еле могущий ходить. В то же время в Варшаве стало известно о происках властей в Украине и сейм специальным заседанием начал заслушивать дела пострадавших. Главного потерпевшего не было в связи с заточением и православную сторону представлял митрополит Георгий Конисский, который и добился утверждения прежде данных королем прав «на вечные времена», хотя право на свободное возвращение из унии в Православие так и не было дано. Немного окрепнув, Мелхиседек снова поспешил в Варшаву, но особо ничего не смог добиться нового.

Колиивщина и ее горький отголосок в жизни Мелхиседека

Видя такую безнаказанность и явное нарушение закона польских урядников на местах, народное терпение то тут, то там, начало давать трещины в виде небольших мятежей. С Запорожья начали подтягиваться казачьи отряды, формируя по местам группы для будущего восстания. Вскоре у этого движения появился лидер в лице послушника Мотронинского монастыря Максима Зализняка. По его кличу к Мотронинскому монастырю собрались толпы народа разных сословий, казаки, крестьяне, обедневшие мещане и другие. В середине мая 1768 года народный гнев объединенных отрядов под предводительством Зализняка вспыхнул как пожар на просторах от Белой Церкви к Чигирину. С польской и российской стороны были кинуты войска для усмирения мятежников.

Во время всего происходившего, как мы знаем из описанных выше событий, игумен обители был в других местах и физически не мог присутствовать при начале резни и уж тем более освящать ножи, что приписывают ему, и по сегодняшний день считая одним из идеологов колиивщины. Также от суматохи, которая творилась во воремя восстания пострадал и сам монастырь, который был ограблен неизвестными разбойниками. Когда после подавления мятежа было разбирательство, Мелхиседек не получил никаких взысканий, а был просто переведен на Левый берег в Михайловский Переяславский монастырь, несмотря на то, что суд признал частичную вину за преосвященным Гервасием, уволив его на покой.

Далее жизнь игумена протекала в более спокойном русле, но царская власть относилась к нему с большой опаской. Под видом повышения по службе он был назначен сначала настоятелем Переяславского монастыря, а потом переведен в Киев в качестве эконома Софийского митрополичьего дома и одновременно настоятеля Выдубицкого монастыря. Позже воспроизведен в архимандрита. Окончил он свою многотрудную жизнь в глубокой старости настоятелем Глуховского Петропавловского монастыря. После перевода его с Правобережья нигде не решались его долго задерживать, боясь что авторитетный и убеленный сединами и трудами архимандрит что-то будет предпринимать в плане мятежничества или чего-то подобного.

Почетная ссылка и блаженная кончина старца-архимандрита

Последние полтора десятка своей жизни отец Мелхиседек доживал, будучи настоятелем Петропавловского монастыря на Глуховщине. Монастырь этот до наших дней не сохранился и сейчас на его месте в оставшихся корпусах размещается психлечебница. Не знаю какими уж судьбами, но данный монастырь был ссыльным, куда отправляли духовенство за всякие канонические провинности для исправления. Не отличались особым благочестием и настоятели сей обители, после которых архимандрит Мелхиседек принял управление обителью. За это время обитель много в чем преуспела и стала одной из образцовых в плане дисциплины и монашеской жизни. Кроме этого отец Мелхиседек, используя свои знания в медицине, открыл при монастыре аптеку и занимался врачебной деятельностью, подобно тому, как он это делал в редкие часы досуга в Мотронинском монастыре. В конце жизни, обессиленный от многих трудов и злоключений, старец-архимандрит смиреннейше просил Синод разрешить ему выехать на покой в свою родную Мотронинскую обитель, дабы там приложиться своим телом по смерти к своим духовным отцам. Синод, в свою очередь, по непонятной причине, а скорее из страха, не удовлетворил его просьбу.

Почил труженик Церкви Христовой 2/15 июня 1809 года и был погребен возле южного входа в соборный Петропавловский храм обители.

После перевода отца Мелхиседека из Мотронинского монастыря в Переяслав, уже к 1769 году относительно немного приходов оставалось в унии. Без сомнения, великое дело, которое было им сделано, дало обильный плод стойкости в вере при последующих нападках вплоть до присоединения Правобережной Украины к России, с одной стороны, а с другой стороны, остудило пыл униатов, которые надолго запомнили ревнителя отеческой веры. Единственной же причиной, по которой начатое им дело отстаивания интересов православного населения не имело полного успеха, была неспособность королевской власти держать подведомственных ей губернаторов и иных власть имущих на местах в надлежащем повиновении. Но тем не менее то, что удалось ему добиться в этой неравной борьбе способствовало сохранению не только Православной веры, но и национальной идентичности всего украинского народа. Во многом благодаря этим трудам скромного монаха сегодня мы осознаем себя украинским народом и исповедуем в большинстве своем спасительную Православную Христову Веру.