«Азъ есмь съ вами и никтоже на вы»

Серафима, юная послушница Леушинской Иоанно-Предтеченской обители, бежала к матушке-настоятельнице. Та еще двадцать минут назад присылала за ней, но Серафима задержалась, — как раз заканчивала писать детали на образе Предтечи для левого придела монастырского собора. Постучала в дубовые двери: "Молитвами святых отец наших, Господи, Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас!". "Аминь!", — раздался твердый голос настоятельницы обители игуменьи Таисии. Женщина властная и решительная, она была одновременно настоящей матерью для насельниц — доброй и отзывчивой. Ее опасались, но именно к ней в первую очередь бежали со всеми проблемами и болями. Слушала, успокаивала, объясняла. Могла обнять и погладить по голове теплой сухонькой рукой. В этой же руке она цепко держала весь немаленький — 700 насельниц — монастырь. Наверное, именно эта ее крепкая хватка, дисциплина и требовательность, с Божьей помощью, позволили вырасти Иоанно-Предтеченской обители в маленьком городке Леушин между Череповцом и Рыбинском в красивый монастырь, третью "женскую лавру" в стране. Даже пятиглавый красавец-собор во имя Похвалы Божьей Матери под руководством матушки Таисии возвели по образцу Великой Церкви в Киевской Печерской Лавре.

Серафима вошла в келью. Игуменья сидела в кресле, рядом с ней, в соседнем — примостился почтенного вида мужчина. Послушница взяла благословение, робко ответила на приветствие гостя. Она знала этого человека: гатчинский купец Гавриил Медведев был частым гостем в обители, не раз приезжал за советом к мудрым монастырским старицам.

От матушки-игуменьи послушница вышла задумчивой: купец заказал для иконописной мастерской, в которой несла послушание Серафима, образ Матери Божьей. Просил, чтобы обрисовала Ее светлой и небесной. Так и сказал: "Небесной". "Царица Небесная", — думала Серафима, направляясь в мастерскую; машинально перебирала четки, а перед глазами уже видела новую икону.

Образ Богородицы действительно получился удивительно светлым и умиротворенным, вызвал у каждого, кто его видел, волну теплоты и умиления. Матушка-настоятельница, впервые отбросив полотно с рамы с иконой, расцвела радостной улыбкой, а Гавриил Медведев утер слезу. Богородица стояла на фоне небесной лазури, держа на руках Младенца-Христа. Он, обеими распростертыми ручками, казалось, хотел обнять весь мир, а Пресвятая Дева чуть улыбалась и смотрела на собравшихся добрыми глазами Матери.

Икона не была усложненной деталями: белое покрывало на голове Богородицы, темно-синяя порфира на плечах, белоснежная рубашечка Спасителя. Несколько фрагментов красного и золотого гармонично дополняли общую картину. «Аз есмъ с вами и никтоже на вы» — сияла церковнославянская вязь. Уже потом купец-благотворитель рассказал, что благословение на заказ образа, как и его необычное название, он привез от великого праведника батюшки Иоанна Крондштатского. А через несколько месяцев в обитель приехал и сам отец Иоанн. Освятил икону, а сестры, в знак благодарности за молитвенную поддержку, преподнесли ему образ Богоматери. Священник взял подарок, благоговейно приложился лбом: «Спасительница наша. Она с нами, значит никто не сможет нам противостоять», — сказал, будто объясняя.

Серафима стояла во дворе монастыря и смотрела вслед коляске батюшки Иоанна. На его руках, в белом платке, в Крондштат ехала и ее икона.

...30-е годы. Для Православной Церкви это был период исповедничества и тяжелых испытаний — времени, когда познавалась истинная сила людей и веры. Репрессии и гонения, аресты духовенства, монахов и мирян, разрушения храмов, закрытия обителей, штыки и кровь на вратах церквей. Тогда никто из православных не мог быть уверенным в том, что выйдя утром на работу или послушание, вечером вернется домой.

В эти смутные времена в келье отца Серафима Вырицкого пересекались пути многих. Смиренному схимнику было открыто то, чего не мог понять обычный человеческий помысел.

“Ныне пришло время покаяния и исповедничества, — укреплял всех отец Серафим. — Самим Господом определено русскому народу наказание за грехи, и пока Сам Господь не помилует Россию, бессмысленно идти против Его святой воли. Мрачная ночь надолго покроет землю Русскую, много нас ждет впереди страданий и горестей. Поэтому Господь и научает нас: терпением вашим спасайте души ваши (Лк. 21, 19). Нам же остается только уповать на Бога и умолять Его о прощении. Будем помнить, что Бог есть любовь (1 Ин. 4, 16), и надеяться на Его неизреченное милосердие...”

А со стены с образами под тусклым огоньком лампады на входивших смотрела уже знакомая нам Леушинская икона, которой в свое время благословил духовное чадо — тогда еще купца Василия Муравьева — святой Иоанн Крондштатский. В тот день новоначальный инок, будущий подвижник, услышал из уст своего великого духовника о том, что народ на Руси ждут большие страдания и нравственное падение, и получил благословение молить Царицу Небесную о Ее милости к народу русскому 1000 дней и ночей. Дважды — в 1937 и 1941 годах — смиренный молитвенник выполнил благословение и повторил перед образом Богородицы подвиг своего небесного покровителя — преподобного Серафима Саровского: 1000 дней и ночей коленопреклоненного молитвенного стояния.

То, что Богоматерь, по слезных молитвах перед Ее иконой, щедро дарила исцеления и утешение для страдальцев, не могло долго оставаться тайной. Вскоре советская власть начала проявлять повышенный интерес к чудотворному образу. Поэтому, когда однажды вечером чекисты ворвались в комнату старца Серафима, на стене перед их изумленными взглядами висело лишь несколько стареньких бумажных иконок. Отцу Серафиму было открыто о визите незванных гостей, поэтому накануне в его импровизированной келье состоялся тайный постриг одной из его духовных чад. Тогда никто не понимал спешки, а сестра Варсонофия, как самый ценный дар, прижимала к груди икону Богородицы. Прошло еще несколько лет и уже в 1949-м, перед окончанием своего земного пути, духовник вновь призвал Варсонофию к себе. Она поспешно приехала из Ленинграда. "Чадо, придет время и икону ту, что дал тебе, передашь Херувиму. Ей место будет в Георгиевской обители. Бог благословит тебя, чадо", — тихим голосом закончил старец Серафим.

Уже 13 лет прошло с тех пор, как святой старец ушел к Тому, Кому смиренно служил всю свою земную жизнь. В начале 60-х сестра Варсонофия, и сама уже почтенного возраста старица, гостила в алтарницы Свято-Николаевского собора монахини Зиновии. Та представила ей гостя, который только переступил порог квартиры. "Херувим", — как-то неожиданно прозвучало имя мужчины. Старица успокоенно осенила себя крестным знамением.

— Со святыми упокой, Господи, душу раба Твоего, Серафима. Говорил мне батюшка, — довольно улыбнулась.

В том же году иеромонах Херувим перевез чудотворный образ домой, в Чернигов. А уже в конце 90-х пригласил к себе игуменью обители, что только открылась после десятилетий разрухи в соседней Даневке, под Козельцом. Матушка Пелагея благоговейно привезла драгоценный подарок в монастырь, который с XVII века именовался … в честь святого великомученика Георгия Победоносца. Так сбылось одно из пророчеств великого русского подвижника преподобного Серафима Вырицкого.

12 апреля 1997 года, в субботу Похвалы Пресвятой Богородицы, колокола в Георгиевской обители благовествовали не по-постовому радостно: матушка-игуменья вернулась в монастырь с чудотворной иконой.

Владычице чистая, призри, Богородице, / виждь наших язв болезни, / и умилосердися, Пречистая, / и исцели совестное жжение, / Твоею милостию орошающи, / и вопиющи рабом Твоим: / Аз есмь с вами, // и никтоже на вы, Владычице чистая, призри, Богородице, / виждь наших язв болезни, / и умилосердися, Пречистая, / и исцели совестное жжение, / Твоею милостию орошающи, / и вопиющи рабом Твоим: / Аз есмь с вами, // и никтоже на вы, —трепетно пел хор насельниц.

"Азъ есмь съ вами и никтоже на вы" — по сей день сияют золотые буквы на фоне небесной лазури. Матерь Божия, бережно поддерживая руками Своего Сына на иконе, укрывает под Своим Пречистым Омофором всю святую Русь.