Год после Гаваны: пути Ватикана и униатов разошлись?

12 февраля исполняется год с момента исторической встречи Папы Римского и Предстоятеля Русской Православной Церкви.

Контакты Ватикана с российской властью и Церковью заставляют главу УГКЦ Святослава Шевчука постоянно оправдываться и объяснять своей пастве, почему Папа действует именно таким образом. А именно – не прибегает к риторике осуждения «российской агрессии» и «русского мира». Встречи Папы Франциска с президентом России в 2015 году и предстоятелем РПЦ в 2016 году продемонстрировали, что мотивация Ватикана в корне отличается от той, которая движет униатами.

Первым событием, которое продемонстрировало расхождение с униатами, стала встреча Папы Римского с президентом России Владимиром Путиным. Глава УГКЦ Святослав Шевчук утверждает, что Гаванская встреча с патриархом Кириллом «нарушила тишину относительно войны в Украине». Однако что мешало Папе Римскому нарушить эту тишину еще во время встречи с Путиным? «Адвокаты» Папы тогда пытались убедить общественность в том, что эта встреча была тонким «троллингом» Путина, и что Франциск при помощи намеков в форме различных любезностей послал Путину «жесткий» месседж. В своем последнем интервью Шевчук объясняет, что это – особенность Ватиканской дипломатии: ничего прямо не говорить, но «намекать». Пошевелил Папа мизинцем – это означает одно, поднял вверх бровь – другое. К сожалению, что именно это означает, ведомо, наверное, только архиепископу Святославу.

Мы знаем достаточно примеров, когда Папа достаточно прямолинейно, без всяких намеков, высказывался о конкретных политических вещах. Как это было в Мексике, после кубинской встречи с патриархом Кириллом, когда Папа обвинил мексиканские власти в коррумпированности и связях с наркоторговцами. В этом контексте высказывание «Ватикан не признал аннексию Крыма, но прямо об этом не высказывался» звучит нелепо. Как можно утверждать о чьей-либо позиции, не зная самой этой позиции? Ведь о ней мы можем узнать только из прямых недвусмысленных заявлений и утверждений, а не каких-то туманных намеков и символов. Более того, «позицией» можно назвать только публично высказанное утверждение. Все остальное – не имеет значения и смысла.

Вторым «ударом» для греко-католиков стала встреча Папы с Предстоятелем Русской Православной Церкви Патриархом Кириллом и осуждение «униатизма». Формулировки, которые были использованы в тексте документа (составленные, по признанию Шевчука, без участия греко-католиков), не оставляют никаких иллюзий для униатов – Католическая Церковь не рассматривает более унию как инструмент объединения с Православной Церковью, признав ее историческую несправедливость. Естественно, греко-католическую церковь никто ликвидировать не собирается, признавая ее право на существование. Однако и развивать УГКЦ Ватикан спешить не будет. Греко-католики часто повторяют, что лучшей модели, кроме унии (то есть признания первенства Папы Римского), якобы никто не предложил. Но это неправда, Православная Церковь предлагает католической Церкви принять православное учение о Церкви и таким образом войти в пространство Единой, Соборной и Апостольской Церкви. В любом случае, сейчас православно-католический диалог осуществляется на высшем уровне, а не при помощи сепаратных переговоров с отдельными поместными церквями. Экуменический опыт униатов, о котором упоминает Шевчук, вряд ли может быть полезным, поскольку контакты с украинскими раскольниками и противостояние УПЦ нельзя назвать конструктивным вкладом в диалог с Православием.

Как и во время встречи с Путиным, на Кубе Папа не сказал ни слова упрека в адрес России или РПЦ. Более того, 26-й пункт декларации прямо указывает на признание конфликта на Востоке Украины – гражданской войной. В совместной декларации звучит призыв ко всем сторонам конфликта к благоразумию и деятельному миротворчеству. А «украинские Церкви» призываются к труду над достижением общественного согласия, воздержанию от участия в противоборстве и отказу от поддержки дальнейшего развития конфликта. Как можно призывать к отказу от противоборства и к миру, если бы это была исключительно внешняя агрессия?

Именно эти пункты Святослав Шевчук в упомянутом нами интервью назвал «неправдивым» отображением украинской действительности. Пытаясь смягчить позицию Ватикана, Шевчук утверждает, что Россия «навязывает» себя Папе, и что Франциск в приватном разговоре с ним заявил, что эту декларацию можно интерпретировать как угодно. Такими утверждениями Шевчук выставляет Папу безвольным и безответственным человеком, который подписал декларацию под давлением, а потом отказывается от своих слов. Однако есть подписанный официальный документ, интерпретации которого отнюдь не бесконечны, как мы убедились.

На острое замечание журналиста о том, что Папа все-таки назвал войну «братоубийственной» и прямо не осудил «агрессию», Шевчук выдвигает совершенно невнятный аргумент. В качестве подтверждения признания Ватиканом «российской агрессии» Шевчук упоминает приезд госсекретаря Ватикана кардинала Пьетро Паролина и начало акции «Папа для Украины». Эта акция, по мнению лидера греко-католиков, является «видимым знаком», который Папа Римский подал в подтверждение своего неприятия «российской агрессии». В этом утверждении есть маленькая неувязка – по заявлению самого Паролина в Запорожье, к этой акции присоединился и Московский патриархат! В этом контексте интерпретация акции «Папа для Украины» как подтверждение какого-то осуждения выглядит несостоятельно. Скорее, это выражение совпадения интересов Ватикана и РПЦ в вопросе помощи мирному населению Донбасса.

Что касается ссылок главы УГКЦ на слова Паролина о «международном праве», то приведем слова кардинала полностью: «Для того, чтобы построить длительный мир, нужно сесть за стол переговоров и говорить о мире. Папа Римский напоминает о том, какими являются законы международного права, и призывает помнить о страданиях отдельных людей». Где здесь какое-то осуждение? Более того, призыв к переговорам прямо противоположен словам Шевчука о коллаборантах на Донбассе.

Нужно заметить, что Гаванская декларация также затронула вопрос страданий христиан Ближнего Востока (8-10 пункты). Неслучайно католическое духовенство Сирии выразило солидарность с действиями России. Джордж Абу Хазен, апостольский викарий Алеппо для католиков, поддержал действия России в Сирии. Епископ Халдейской католической церкви Антуан Аудо заявил, что 80 процентов католиков провинции Алеппо поддержат на выборах Башара Асада. В этом свете становится понятным, что Ватикан рассматривает РПЦ и Россию как союзника в решении широкого круга проблем. Униаты, зацикленные исключительно на себе, не видят всей картины в целом.

Журналисты РИСУ, бравшие интервью у Шевчука, в подводке упомянули, что патриарх Кирилл якобы назвал войну в Сирии «священной» и поэтому потерял репутационные выгоды от встречи на Кубе. Однако предстоятель РПЦ говорил не о войне в Сирии, но о борьбе с терроризмом как таковым. Естественно, «священный» долг каждой страны бороться с этим античеловеческим явлением. В этом смысле высказывания патриарха абсолютно логичны. Тем более, что целый блок Гаванской декларации посвящен проблеме гонений на христиан в Сирии и Ираке. Как и патриарх Кирилл, этой проблемой обеспокоен и римский понтифик.

Чего Шевчук не упоминает, так это заявления Клаудио Гуджеротти, который прямо говорил о том, что украинская армия воюет с сепаратистами («confrontano i due contingenti: quello dei separatisti e quello dell’esercito ucraino»). Не с коллаборантами, как утверждает Шевчук, но именно с сепаратистами. Все, что сказал Гуджеротти, укладывается, скорее, в логику антимайдана, чем майдана. И утверждения о давлении запада, и о том, что теперь запад бросил Украину наедине со своими проблемами.

Гуманитарная концепция Гуджеротти (а также всей ООН) входит в противоречие с позицией украинской власти, которую безоговорочно поддерживает Святослав Шевчук. А именно – люди, которые остались за линией размежевания, ничем не отличаются от людей, находящихся на подконтрольной Киеву территории. Следовательно, имеют право на помощь и социальные выплаты, пенсии от государства. Полемика Гуджеротти с украинским религиоведом Людмилой Филипович только подтвердила наличие существенного различия в понимании ситуации украинскими ультрапатриотическими кругами и Католической Церковью.

Перечисляя добрые дела, которые Рим сделал для украинцев, Шевчук забывает упомянуть то, что Ватикан всегда держал УГКЦ в рамках и жестко пресекал попытки какой-то самостоятельности в серьезных вопросах. К примеру, в 1991 году местоблюститель Галицкой митрополии Владимир Стернюк был отправлен в отставку. Новоназначенный Ватиканом униатский кардинал Мирослав Любачивский обвинил его в превышении полномочий и в самовольном присвоении прав первоиерарха, а также в том, что Стернюк принял в лоно Католической Церкви авантюриста Викентия Чекалина. Лишенный диаконского сана в РПЦ, Чекалин умудрился стать экзархом Русской католической церкви восточного обряда. Именно он был одним из «отцов-основателей» раскола в украинском православии в начале 90-х годов. Таким образом, УГКЦ не имеет и половины той свободы, которую имеет УПЦ в отношении Московского патриархата, и находится под присмотром Рима.

Разное понимание Ватиканом и УГКЦ христианской миссии подтверждает и сам Шевчук, когда говорит, что роль и задача УГКЦ заключается в том, чтобы служить народу и воспитывать добродетели с целью построения независимой Украины. Однако задачи Церкви не могут сводиться к узконациональным интересам. Каждая поместная церковь должна учитывать универсальный аспект и призвание Церкви – заботиться о спасении душ людей, а не только об их земной родине. Церковь не всегда может и должна быть «на стороне народа», как безапелляционно утверждает униатский архиепископ. Именно в силу необходимости «воспитывать» христианские добродетели. А воспитание предполагает указание на ошибки и неправильное понимание тех или иных вещей.

В конечном счете, Шевчук признает, что позиция Папы – «быть над конфликтом». В этом он прав. Наиболее правдоподобным допущением является то, что Ватикан действительно не конкретизирует свое отношение к конфликту на Востоке Украины, что не может не вызывать недовольства со стороны украинских властей и греко-католиков. Не так давно Минкульт выдвинул УПЦ ультиматум о том, что она должна признать «агрессию России». Но почему тогда не выдвинуть такой же ультиматум Украинской Католической Церкви? Как и римские католики, УПЦ избегает политизации церковной позиции, оставаясь в рамках гуманитарного понимания проблемы. Почему же Шевчук так резко отзывается о миротворческих инициативах УПЦ? Которая, к тому же, совпадает с позицией практически всех православных первоиерархов. Стремясь представить позицию УПЦ и РПЦ как преследование узких интересов, Шевчук забывает, что существуют и другие Православные Церкви, которые разделяют их подход к украинскому конфликту. Почему тогда Минкульту не выдвинуть ультиматум всей полноте Православия в этом вопросе?

Суммируя все сказанное, можно сделать вывод, что пути УГКЦ и Ватикана все больше расходятся. Националистический бэкграунд униатства мешает ему воспринять опыт универсальной церковности. Как следствие, Ватикан в значительной степени игнорирует УГКЦ и предпочитает продвигать свои интересы и позицию через Украинскую Католическую Церковь.