Тезис о «Европейском выборе князя Владимира»: мифы и правда

Когда исторические факты становятся заложниками политической конъюнктуры, рождаются совершенно антинаучные химеры. Причем в тоталитарных или авторитарных государствах пытались пересмотреть не только отдельные исторические факты, но создать системный исторический нарратив на основе той или иной утопической идеологии.

Советские историки все пропускали через призму марксистской концепции борьбы классов, нацисты – через призму расовой теории и т.д.

К сожалению, схожий подход мы наблюдаем и в Украине, где историческая наука попала в зависимость от националистических идей. Вместо «борьбы классов» нас теперь учат о тысячелетней борьбе Украины за свою независимость, государственность и «европейский выбор».

Как тут не вспомнить курьезное предложение Минобразования Украины в 1993 году ввести «научный национализм» в качестве предмета преподавания в ВУЗах. Данная инициатива так и не была реализована, но складывается такое впечатление, что в умах большинства украинских политиков и экспертов «научный коммунизм» благополучно трансформировался в «научный национализм». Идеологии – разные, но схема мышления абсолютно идентичная.

28 июля 2018 года во время государственных мероприятий, посвященных 1030-летию Руси президент Украины Петр Порошенко заявил, что князь Владимир, крестив Русь, сделал «европейский выбор», главной ценностью которого является свобода.

«Более тысячи лет назад святой равноапостольный князь Владимир сделал судьбоносный выбор – принял христианство сам и крестил страну... Христианский выбор одновременно был и выбором европейским».

Абсолютно идентичные тезисы также озвучили глава УГКЦ Святослав Шевчук и лидер Киевского патриархата Филарет.

Это яркий пример того, как современные представления и концепции пытаются натянуть на реалии средневекового мира, где и понятия не имели о таких вещах.

Остановимся подробнее на понятии «Европы» и «европейской цивилизации».

Отметим сразу, что в Библии нет термина «Европа». Патриархи, пророки и апостолы не знали концепции Европы и не разделяли мир на «цивилизацию» и «варваров». Для христианства подобное различение абсолютно чуждо, поскольку единственной основой для различения в нем является вера или неверие в Христа, исполнение или неисполнение заповедей Божиих. Для христианства все люди одинаковы, и цивилизованность не всегда является залогом истинной нравственности.

Напомним, что европейская и любая другая цивилизация знает множество моральных катастроф. Германия дала миру знаменитых философов, композиторов и ученых, однако это не помешало зарождению в немецком обществе нацизма, виновного в ужаснейших преступлениях зверствах. Во имя цивилизации часто совершалось беззаконие и велась территориальная экспансия.

Сам термин «Европа» появился в античной Греции. У Геродота можно встретить разделение мира на три части: Европу, Азию и Ливию (то есть Африку). Наверняка вам известен миф о похищении Зевсом дочери финикийского царя Европы. Согласно данному мифу, по ее имени и назвали эту часть света.

Да, античные греки уже тогда противопоставляли себя «варварам», живущим за пределами Европы. Но утверждение о существовании с древнейших времен идеи европейской идентичности – явная натяжка. Отметим, что расширение Римской империи рассматривалось не как проявление европейской экспансии, а как продвижение именно Римской империи, которая географически охватывала Южную Европу, Азию и Северную Африку.

Христианская «ойкумена» в этом аспекте также не была европейским феноменом. Христианство зародилось не в Афинах и не в Риме, а в отсталом, с точки зрения «цивилизованных» римлян и греков регионе, а потом распространилось далеко за пределами географической Европы.

Кстати, в знаменитом «Слове о законе и благодати» первого русского митрополита Илариона, князь Владимир описывается вовсе не как «евроинтегратор», а прежде всего как человек, принесший на Русь свет истины и рассеявший «идольский мрак».

«Благодать и Истина всю землю наполнили, и вера на все народы распространилась, и до нашего народа русского (дошла). И похвала князю нашему Владимиру, которым мы крещены были. И молитва к Богу от всей земли нашей».

«Как же восхвалим тебя, о пречестный и славный среди земных владык, премужественный Василий! Как подивимся величию, крепости и силе (твоей), какую благодарность воздадим тебе за то, что чрез тебя познали Господа и ложь идольскую избыли, что твоим повелением по всей земле твоей славится Христос! Как назовем тебя, христолюбче? Друже правды, вместилище разума, гнездо милости! Как уверовал? Как возгорелся любовию Христовой? Как вселился в тебя разум выше разума земных мудрецов – чтобы Невидимого возлюбить и к небесному устремиться?!»

«Подобный Великому Константину, равный ему умом, равно христолюбивый, равно чтущий служителей Его! Он со святыми отцами Никейского Собора положил Закон людям (всем), ты же с новыми нашими отцами, епископами, собираясь часто, с большим смирением совещался, как среди народа этого, новопознавшего Господа, Закон уставить. Он царство эллинов и римлян Богу покорил, ты же – Русь. Теперь не только у них, но и у нас Христос Царем зовется. Он с матерью своей Еленой Крест от Иерусалима принес (и), по всему миру своему разослав, веру утвердил. Ты же с бабкой своей Ольгой принес Крест из Нового Иерусалима, Константинова града и, но всей земле своей поставив, утвердил веру. Ибо ты подобен ему».

Как видим, на первом месте здесь ставится именно вера и религиозная истина. Поэтому во времена князя Владимира главным определением общности народов было именно христианство, а не «Европа», или «европейская идентичность».

Идея Европы и европейской идентичности представляет собой сравнительно новый феномен, который начал формироваться в XVIII веке, с началом эпохи Просвещения. Причем, в качестве нейтрального обозначения, пришедшего на смену понятию «христианского мира» и даже в качестве противопоставления ему.

В этом контексте упоминание Петром Порошенко, Святославом Шевчуком и Филаретом «европейского выбора» наряду с религиозным достаточно иронично, поскольку современная Европа не сводит себя к христианству и все больше отдаляется от христианских корней.

Так что же представлял собой мир князя Владимира, и какой выбор он на самом деле осуществил?

Мир князя Владимира – это прежде всего «христианский мир» двух империй: Византийской (Восточной Римской империи, географически выходившей за границы Европы) и империи франков, которая на тот момент распалась на Западное и Восточное Франкское королевство.

Вообще, к 1000 году западная европейская политика формировалась в государствах среднего размера или в совсем малых государственных образованиях: в упомянутой нами Германской империи, в шести или в семи монархиях и в многочисленных более менее независимых герцогствах, графствах, городах-государствах и церковных княжествах.

Наиболее влиятельным было Восточное Франкское королевство, которым в те времена правила династия Оттонов.

Западная Церковь уже тогда по сути находилась в состоянии раскола с Восточной Церковью и переживала моральный упадок. С 850-го по 1050 год средняя длительность пребывания папы на престоле была четыре года. Не успевала завершиться очередная борьба за избрание нового папы, как начиналась следующая. Причем С 900 по 963 год папский престол контролировали Теофилакты, римская аристократическая семья, которая назначала на должность первосвященника своих родственников и сторонников. Это темное пятно в истории папства, о котором католические историки предпочитают умалчивать.

После этого папский престол надолго попал под влияние франков. В 962 году германский король Оттон I прибыл в Рим и там папа Иоанн XII короновал его как императора за победу над венграми возле речки Лех (955 год). Иоанн XII надеялся, что Оттон станет защитником папства, но когда понял, что новый император намерен подчинить Рим своей власти, взбунтовался и потерпел поражение.

В конечном счете, Оттон сбросил Иоанна XII c престола и посадил послушного преемника. В течении следующего столетия папы находились под влиянием германских королей, которые присвоили себе право утверждать их выборы, а в некоторых случаях назначать пап лично. Хотя местные аристократы и пытались бороться с германскими ставленниками, влияние франков было подавляющим.

Таким образом, В X и раннем XI веке кратковременность пребывания на престоле, местные проблемы, беспорядок в западном христианском мире и могущество германского короля превратили пап почти в чисто религиозные фигуры, лишенные значительного морального или политического авторитета.

Как видим, у правителей Руси были основания скептически относиться к «Первой Европе» (как назвали западные историки империю Каролингов) и выбору Рима в качестве религиозного центра. За спиной германских миссионеров маячило политическое и военное подчинение, в то время как союз с Византией носил куда более равноправный и взаимовыгодный характер.

Именно поэтому миссия германских епископов, которая по некоторым историческим сведениям была принята княгиней Ольгой, не могла увенчаться успехом. Воинственная Русь никогда не согласилась бы стать вассалом германских королей. К тому же, если бы Ольга действительно хотела бы принятия на Руси западного христианства, то направила бы послов непосредственно в Рим. Однако и это было маловероятно в силу того, что папы были зависимы от германских правителей. Именно поэтому посол Оттона «не сумев преуспеть ни в чем из того, ради чего он был послан, и убедившись в тщетности своих усилий», уехал. Причем на обратном пути некоторые из его спутников были убиты и сам он едва спасся.

Х век в истории западного христианского мира был эпохой убогости и беспорядка, хотя и с намеками на будущее развитие. И это тоже было одной из причин, по которой русские князья и правители не могли сделать какой-то выбор в пользу мира франков. Богатая и развитая Византия куда больше привлекала их взор.

Выбирая веру, согласно летописи, князь Владимир также отверг предложение «иноземцев из Рима, посланных папой»: «Идите, откуда вы пришли, ибо отцы наши не приняли этого».

Конечно, Византию и Православие тоже можно считать частью европейского мира. Однако частью самобытной и не сводимой к западноевропейским лекалам. Можно согласиться со словами из Послания Святейшего Патриарха Кирилла по случаю 1030-летия Крещения Руси о том, что именно «приобщение к православной духовности стало мощным импульсом и для развития самобытной восточнославянской культуры». 

Вместе с византийским христианством, князь Владимир, а вслед за ним и весь народ Руси, воспринял антизападный пафос. В «Повести временных лет» мы читаем о наставлениях корсунского епископа-грека Владимиру: «Не принимай же учения от латинян, – учение их искаженное». Еще за сто лет до Владимирова крещения нам известно так называемое «Фотиево крещение», осуществленное миссионерами Константинопольского Патриарха Фотия, непримиримого борца с латинскими богословскими заблуждениями.

Как утверждал М.Грушевский, Церковь еще в течение четырех веков после принятия христианства «смотрела на мир глазами Царьграда».

Все эти идеи были интегрированы в русское общества и восприняты русскими князьями. Уже «Статут Ярослава о церковных судах» ограничивал общение христиан с теми, кто не принял Православие. Строго запрещались браки с иноверцами. Позже было сделано исключение только для великих княгинь.

В послании преподобного Феодосия Печерского к князю Изяславу указывается на недопустимость восприятия западных обычаев и веры: «Вере латинской (католической) не приобщайтесь, обычаев их не придерживайтесь, причастия их бегайте и всякого учения их избегайте и нравов их гнушайтесь».

Со стороны Европы также не испытывали теплых чувство к «схизматикам». Еще со времен Карла Великого в западном обществе начала формироваться нетерпимость к грекам и православному миру. Для Руси это вылилось в постоянные попытки завоеваний ее территорий западными народами и насаждения католической веры.

Поэтому, когда говорят о «европейском выборе князя Владимира» нужно понимать, что это не более чем фигура речи, имеющая мало общего с историческими фактами. Эта фигура может быть выгодна отдельным политикам или религиозным деятелям в том, или ином политическом контексте. Но можно ли воспринимать ее всерьез? Каждый решит сам.