О том, как присоединение Киевской митрополии к Московскому Патриархату спасло Православную церковь в Украине. Часть 1

О том, как присоединение Киевской митрополии к Московскому Патриархату спасло Православную церковь в Украине. Часть 1.

А что же Северная Русь?

По меткому замечанию А.В.Карташева, «…объективное преимущество оказалось на стороне оккупированного русским племенем и русскими Рюриковичами северо-востока. Даже под татарщиной здесь именно русский народ сохранил полную свободу своего национального существования и развития, тогда как у русского юго-запада эту свободу постепенно, но настойчиво, заедала и отнимала латинская Польша» (16).

И все же и для Северной Руси это было время некоего кризиса, а лучше сказать, перелома, связанного, прежде всего, с государственным ростом Москвы, с пробуждением национального политического самосознания. И, между прочим, огромную роль в становлении северно-русской государственности сыграла православная церковь. Причем, кроме духовного возрождения народа, церковь оказала существенное влияние и на материальное возрождение государства, а именно: после чудесного исцеления матери ордынского хана Тайдулы (1357 г.), митрополит Алексей получил от монгольского хана ярлык, согласно которому Русская Церковь освобождалась от всех податей, поборов и насилий со стороны светских властей.

Это сразу же сказалось на материальном благополучии, в первую очередь, монастырей, которые, кроме духовного возрождения, пережили и возрождение материальное: монастыри в это время берут на себя не только духовные функции, но и культурные, образовательные, оборонительные, финансовые и хозяйственные. Более того – в 14-15-х веках русская культура переживает еще и мощное Византийское воздействие. В том числе именно с этим воздействием связано появление теории «Третьего Рима».

Однако уже во второй половине 16-го века интерес к Византии проходит, и, наоборот, укрепляются связи Руси с Западом: «Часто кажется, что брак Ивана III с Софией Палеолог означал новый подъем Византийского влияния на Москву. А в действительности, напротив, это было началом русского западничества... Конечно, Зоя или София была Византийской царевной. Но ведь воспитана она была в Унии, по началам Флорентийского собора, и опекуном ее был кардинал Виссарион. И брак был действительно венчан в Ватикане, а папский легат был послан сопровождать Софию в Москву. Легату пришлось сравнительно скоро уехать, но завязавшиеся связи с Римом и с Венецией не перервались. Этот брак привел скорее к сближению Московии с Итальянской современностью, нежели к оживлению Византийских преданий и воспоминаний. «Раздрал завесу между Европою и нами», – говорит об Иване III уже Карамзин (17).

В этой ситуации Запад, как и в ситуации Южной Руси, показал свой звериный оскал. Русь, впрочем, как и Русская Церковь (в чем мы могли убедиться выше), не была готова тогда к этой воинственной встрече с Западом: «В 1603 г. явился первый самозванец. Иов, уже старый и больной, твердо встал за Бориса. За подписью Иова были отправлены специально обличительные грамоты. Одна адресована Раде Короны Польской. Здесь Лжедимитрий называется грубым обманщиком, бывшим монахом и диаконом Григорием Отрепьевым. Другая грамота послана к военному главе Речи Посполитой, князю Константину Ивановичу Острожскому… Но все эти моральные мотивы отскакивали как горох от стены от Польши. Фатум истории толкал последнюю на решающий поединок с Русью. Кому быть гегемоном славянских народов всей европейской равнины: Руси или Польше? Польша упорно реализовала свою фантастическую ставку на фальшивого царя, с фальшивой верой (унией)… Субсидируемый Польшей и руководимый Ватиканом Самозванец в Курских пределах перешел границу… он довольно успешно продвигался к Москве. Монолит законного царелюбия оказался надтреснутым. Борис воспринимался, как царь неподлинный, не – «прирожденный». Миф «прирожденного» царя оказывался сильнее царя искусственного, т. е. выбранного. Не помогала ни церковь, ни миропомазание. Миф прирожденности умножался еще на романтику дитяти, чудесно спасенного от грозившего ему мученичества… При виде этой картины, царь Борис 13-го апреля 1605 г. почти скоропостижно скончался. Агония длилась всего два часа. Официальная присяга Москвы, войска и всей России была принесена вдове Бориса, Марье Григорьевне и его и ее детям, Федору и Ксении. Но миф царя подлинного побеждал. 7-го мая изменило официальному правительству и Московское войско. 1-го июня бунтующая Москва послала в Тулу к Самозванцу делегацию с повинной. Самозванец принял ее и потребовал в виде гарантий «истребления его врагов». Москвичи убили царицу Марью и Феодора, а Ксению отдали Самозванцу. Последний приказал ее заточить в монастырь. Бунтовская толпа ворвалась и в Успенский Собор, чтобы обезглавить церковь, физически убрать патриарха. Иов мужественно, стоя направо от царских врат пред образом Владимирской Богородицы, громко молился… Бунтовщики набросились на Иова, трепали, били и вытащили на Лобное место. Патриарший двор был разграблен. Сам патриарх оставлен в живых и просил, чтобы его вернули на его родину, в Старицкий монастырь под ведение архимандрита Дионисия. Так как весь Освященный Собор фактически покорился Самозванцу…(18).

Религиозная политика самозванца

Как и следовало ожидать, Лжедмитрий обязался проводить в жизнь планы Ватикана по окатоличиванию Руси. Под окатоличиванием Руси следует понимать Унию с временным сохранением восточного обряда. В то время Рим и Польша страстно мечтали захватить под унию и Москву. Такая политика Запада была не нова. Папство вообще никогда не покидало мечты распространить свою власть и в Северной Руси: «После визита иезуита Антония Поссевина к Ивану IV, папа Григорий ХIII снова присылал Антония к царю Федору Ивановичу с двумя сопроводительными письмами – на имя царя и бояр, прося их верить во всем Поссевину. Еще в 1586 г. Антоний Поссевин толкал польского короля Стефана Батория на завоевание Московии и от имени папы Сикста V обещал денежную помощь. Через того же А. Поссевина царь Иван предупрежден был, что краль Стефан отымет Псковскую, Новгородскую и Смоленскую земли. Но царь может предотвратить это кровопролитие между христианами, если согласится на Унию. В самые годы реализации Брестской Унии (1594—1597 гг.) папа Климент VIII присылал легата к царю Федору и правителю Годунову, приглашая примкнуть к коалиции западно-европейских государей против турок и кстати решиться на соединение церквей в форме унии… В 1600 г. король Сигизмунд III прислал к царю Борису канцлера Льва Сапегу, родом русского, из семейства недавно окатоличенного. Предлагался «вечный мир» на принципе свободы национального самоопределения по языку и вере… Боярская Дума в этой свободе для латинства начисто отказала. Москва оставалась глуха к идее федеративного слияния. Свой государственный организм она понимала как монолитно единоверный, с душой единственно православной. Иезуиты, владевшие тогда сердцем Польши, не могли не соблазниться вдруг открывшейся возможностью овладеть сердцевиной русской государственности через подлог и обман, через призрак родного для Москвы православного царя, но Самозванца. Осуществилась почти невероятная, фантастическая интрига» (19).

В 1604 г. на специальном собрании польских магнатов Лжедимитрий вместе с Юрием Мнишеком вновь объявили публично о своем намерении присоединить русский народ к Римской церкви, а также пойти на некоторые территориальные уступки в пользу Запада. После чего польский король Сигизмунд III признал Лжедмитрия подлинным царевичем Димитрием и назначил ему королевское жалование в размере 40 000 золотых в год. Практически сразу после этого Лжедмитрий был тайно принят в латинство через миропомазание и приобщение латинскому обряду.

И все же, будучи русским по происхождению, Лжедимитрий понимал, что перевод Москвы в латинство является неосуществимой авантюрой, которая могла родиться только в западноевропейских и ватиканских головах. Наверное поэтому в течение 11 месяцев своего правления он не предпринимал слишком уж жестоких мер против православия.

Смутное время на Руси закончилось выборами, на Земском Соборе 1613 г., нового царя Михаила Федоровича Романова и нового Патриарха Филарета. Так, в отличие от Южной Руси, Русь Северная в процессе долгой и ожесточенной борьбы с Западом сумела преодолеть кризис государственности и вновь вышла на дорогу, ведущую к возрождению как церковной, так и государственной жизни.

Северная Русь-Московия выстояла и укрепилась, и поэтому сегодня странно звучат мысли некоторых украинских национал-радикалов (например уже цитировавшегося нами И.Паславского) о том, что перенос Киевской митрополичьей кафедры сначала во Владимир, а затем и в Москву был связан не с разорением Киева и его окрестностей, а с поиском сильной власти и т.д. На наш взгляд, первое (т.е. сначала разорение, а затем и бедственное положение Южной Руси) не исключает, а скорее, доказывает второе, ибо сильная власть как раз является одним из признаков сильного, возрождающегося государства. И точно так же слабая власть (или отсутствие таковой) является признаком кризиса государственности и т.д.

Передача Киевской митрополии под юрисдикцию Московского Патриархата

В 1633 году умер создатель унии, польский король Сигизмунд III. Его сын и наследник Владислав IV не был связан, как его отец, амбицией упразднения православия. И православные поспешили этим воспользоваться: «Виленское братство заранее заготовило о нарушенных правах православия целую книгу «Синопсис», т. е. обзор. Избирательный Сейм принял эти условия, несмотря на все ограничительные возражения со стороны депутатов от униатской и католической церквей. После 36-ти лет непризнания православия в Польше, наконец, оно было признано... Но между писанным правом и бытовым беззаконием, произволом и анархией в Польше издавна была пропасть. Правительство Владислава было бессильно унять эту бытовую гражданскую войну. Но против анархических излишеств поляков и униатов вспыхивали и разрастались казацкие восстания. Усмиряя их, польские власти пускали в ход жестокие казни и формулировали новые ограничения православной жизни. В виде наказаний опять отдельные церкви отнимались и обращались в костелы, или сдавались арендаторам евреям. Чуя анархическую безнаказанность, банды пьяных шляхтичей делали набеги на православные церкви, избивали духовенство, захватывали священные сосуды, сдирали оклады с икон и демонстративно пропивали их в еврейском шинке. В результате этих погромов, как пишет проф. Знаменский, «жидовки щеголяли в нагрудниках из церковных облачений». Вот на таком возбуждающем фоне и оживился вторичный порыв православных казаков и монахов Киевщины переселяться в Московскую Россию. Назрел подсознательный большой государственный поворот надежд населения Киевской России на протекторат веры и национальности под властью Москвы» (20).

Нет смысла сейчас описывать все те события, которые в итоге привели Б.Хмельницкого к подписанию в январе 1654 г. договора с Москвой. Тем более что мы изначально не ставили такую задачу в этой статье. Скажем лишь о том, что вскоре после этого Патриарх Никон начал титуловать себя патриархом «Великия и Малыя и Белыя России». Впрочем, и фактическое положение дел оправдывало этот титул. Народная русская масса в большинстве легко переходила на сторону православных священников, причем нередко даже вместе со своими униатскими пастырями.

Развязка этой истории наступила после того, как в 1681 г. в Бахчисарае крымскими татарами был заключен мир с Россией. А в 1686 году был подписан так называемый «вечный мир» России с Польшей, вследствие которого за Москвой была утверждена вся восточная Малая Россия (Южная Русь), а вместе с ней и Киев на правом западном берегу Днепра. В том числе, в результате достигнутых договоренностей, поляки подписали обязательства дать свободу православным в своем государстве, а также возвратить их епархии – Могилевскую, Луцкую, Львовскую, Перемышльскую. В том же 1686 году, после недолгих, но достаточно активных переговоров между Москвой и Константинополем, Вселенский Патриарх, при полном одобрении других восточных патриархов, прислал грамоту, утверждающую переподчинение Киевской митрополии из под юрисдикции Константинополя в юрисдикцию Московского Патриарха.

К слову: «С самого начала освободительной войны под предводительством Богдана Хмельницкого Восточные Патриархи считали естественным ее исходом присоединение Украины к Московскому царству. Еще в декабре 1648 года Иерусалимский Патриарх Паисий по пути в Москву встретился с Хмельницким и пытался убедить его принять московское подданство. Об этом же он хлопотал и в Москве. В 1651 году о том же говорил Константинопольский Патриарх в беседе с посланцем Хмельницкого в Царьграде. Посреднические услуги в деле установления контактов Хмельницкого с Москвой брали на себя и другие восточные иерархии. Присоединение Украины к Московскому государству давало, по мысли греков, надежду на совместный поход казаков и великороссов против татар и турок» (21).

Можно, конечно, долго спорить о том, насколько каноничным было присоединение Киевской Митрополии к Московскому Патриархату, однако сам факт того, что в Константинополе никогда не пытались аннулировать акт 1686 года и то, что вот уже более 300 лет Константинопольская Церковь признает законность рукоположений в УПЦ, говорит сам за себя. Точно так же, говоря о каноничности или неканоничности тех или иных церковных документов, нужно учитывать еще и то, что на самом деле, согласно Православному вероучению, критерием каноничности в Православной Церкви является не процедура принятия того или иного решения, а рецепция Церковью совершившихся перемен. Именно поэтому сегодня для всего православного мирового сообщества наследницей и правопреемницей Киевской Митрополии является каноническая Украинская Православная Церковь, возглавляемая Блаженнейшим Митрополитом Онуфрием (Березовским).

Впрочем, если мы обратимся к церковным канонам, регулирующим споры о канонической принадлежности той или иной территории, то мы увидим, что 17 правило 4-го Вселенского Собора предписывает в таких случаях «руководствоваться критерием давности установленных границ. Если спорная территория в течении тридцати лет состояла в ведении одной епархии, ее каноническая принадлежность не может быть оспорена». Эту норму подтвердил позже и Трульский Собор своим 25 правилом.

В своем обращении к украинскому народу (которое мы цитировали в самом начале этой статьи) Патриарх Варфоломей говорил и о том, как больно было Константинополю отрезать от себя Киевскую митрополию, а также Греческую, Сербскую, Болгарскую и Албанскую церкви. Однако в своей речи он постоянно подчеркивает, что сделано это было для блага вышеперечисленных Церквей (в том числе и на благо украинского народа) и в строгом соответствии с каноническим правом. Эти выводы подтверждают и многочисленные заявления представителей Константинопольского Патриархата по поводу того, что автокефальный статус УПЦ может получить только от Москвы (22). В том числе, уже много раз иерархи Поместных Православных Церквей высказывались в том духе, что преодоление раскола в Украинском Православии возможно только через возвращение раскольников в Церковь через покаяние.

Об этом, кстати, говорил и сам Патриарх Варфоломей: «… к единству Украинской Церкви один канонический путь – через покаяние отпавших в раскол. Об объединении на равных не может быть и речи, поскольку сегодня не существует такой институции, как Киевский Патриархат» (23).


Ссылки:

16. Карташев А.В. Очерки по истории русской Церкви. http://modernlib.ru/books/kartashev_anton_vladimirovich/ocherki_po_istorii_russkoy_cerkvi/read/
17. Прот. Г.Флоровский. Пути русского богословия http://www.rusinst.ru/docs/books/G.V_Florovskyi-Puti_russkogo_bogosloviya.pdf
18. Карташев А.В. Очерки по истории русской Церкви. http://modernlib.ru/books/kartashev_anton_vladimirovich/ocherki_po_istorii_russkoy_cerkvi/read/
19. Там же.
20. Там же.
21. Присоединение Киевской митрополии к Московскому Патриархату http://www.bogoslov.ru/text/315141.html
22. http://uoj.org.ua/video/predstavitel-konstantinopolya-reshenie-ob-ukrainskoy-avtokefalii-za-moskvoy-....
23. Александр Драбинко. Православие в посттоталитарной Украине (вехи истории). Киев – 2002 г., стр.128.