Церковное Новолетие: особый день календаря, о котором мы так мало знаем
Последние 320 лет наши предки и мы с вами отмечаем Новый год 1 января. Но так было не всегда.
Более 400 лет начало нового календарного периода на Руси праздновали 25 марта (ст. ст.), а затем, около 250 лет, 1 сентября – по новому стилю это 14 сентября. И это не говоря о том, что данную традицию, своими историческими корнями достигающую эпохи св. императора Константина Великого, мы переняли у византийцев. В очередной раз, подбираясь к этой дате, хотелось бы поговорить о ее значении.
Обозначив проблему, теперь нужно вставить некоторое пояснение. Летоисчисление, начинаемое 1 сентября, было утверждено императором Юстинианом I в 537 году, а вот официальный византийский календарь сформировали лишь при императоре Василии II Болгаробойце в год крещения Руси. Дата эта была привязана к индиктионам Константина Великого, исчисление которых начиналось именно 1 сентября 312 года.
Что такое «индикт»
Индикт или индиктион в переводе с латинского означает «объявление». В Римской империи под этим термином подразумевали величину числа податей, которые необходимо собрать в наступающем году, т.е. это своего рода начало нового финансового периода. Несмотря на императорские указы, в Византии существовало две традиции начала года.
Помимо упомянутого 1 сентября, более древней датой нового календарного цикла считали также праздник Благовещения, отмечавшийся, как и сейчас, 25 марта. Некоторые византийские хронисты, такие как преподобные Максим и Феофан Исповедники и Георгий Синкелл, продолжали считать началом года дату Благовещения вплоть до Х века. С момента формирования календаря при императоре Василии II он использовался жителями восточной ойкумены вплоть до падения Константинополя в 1453 году.
Не сложно догадаться, что более ранняя традиция летоисчисления была привязана к годичному кругу богослужений, когда с праздника Благовещения (момента Непорочного Зачатия, воплощения и вочеловечения Слова) начинался спасительный подвиг Сына Божьего. Второй вариант заключал в себе идею переориентации на предполагаемую дату сотворения мира. К примеру, 988 год по Р. Х., в таком прочтении, становился 6497 годом.
Здесь мы не станем углубляться в теории о том, как производились эти подсчеты и как они согласуются с современными датировками возраста Земли и Вселенной, а только ограничимся указанием на эту традицию, согласно которой Господь завершил создание мира в 5509 году до Р. Х. Как бы там ни было, обе идеи, заложенные в даты начала календарного цикла, вполне благочестивы и отражают христианский подход к этому вопросу.
Новый год на Руси
На Руси традиция считать началом года 1 сентября была официально принята лишь с XV века. До этого все русские летописцы, включая и преподобного Нестора, новолетием почитали все-таки Благовещение.
Однако уже с XIII столетия у наших предков формируется торжественный чин летопроводства, получивший впоследствии новгородскую, московскую и киевскую редакции. Как правило, он был связан со специальным молебствием, чтением Священного Писания, крестным ходом и участием в нем патриарха и царя. Последний такой чин был совершен в 1699 году. А вот с 1700 году вступает в силу календарная реформа Петра I, в результате которой дата начала года была перенесена уже на привычное для нас 1 января по новому стилю.
С тех пор все церковное торжество ограничивалось молебном после литургии.
Что к чему
Теперь немного поговорим о смыслах. Ну вот, казалось бы, что здесь особенного: одни цифры, другие цифры, ведь это совершенно не принципиально. Пускай и так, но Типикон и по сей день именует начало летоисчисления малым Господским праздником.
Традиционно в этот день Церковь вспоминает евангельские события, когда Спаситель прочел в назаретской синагоге пророчество Исайи: «Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня благовествовать нищим, и послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу, проповедовать лето Господне благоприятное». И, закрыв книгу и отдав служителю, сел; и глаза всех в синагоге были устремлены на Него. И Он начал говорить им: ныне исполнилось писание сие, слышанное вами. И все засвидетельствовали Ему это, и дивились словам благодати, исходившим из уст Его» (Лк. 4,18-22). В этом отрывке византийцы видели указание на празднование дня наступления нового годового периода, а благочестивое предание говорило, что описанные события произошли именно 1 сентября. В календаре святых, именовавшимся Менологием, императора Василия II есть прямое тому свидетельство: «С этого времени Он даровал нам христианам этот святой праздник».
* * *
Какая бы дата ни была к нам ближе, для нас, православных христиан, начало нового года должно стать определенным рубежом, когда нужно немного остановиться и осмотреться. Оборачиваясь назад, важно понять, что я сделал за прошедший период, чего достиг и какие допустил ошибки в своей духовной жизни. Ну, а глядя вперед каждый должен понимать, что он еще на год стал ближе к вечности.
И тут возникает вопрос: а эта самая вечность, не осталась ли для меня бесформенной абстракцией или все-таки ее незыблемая реальность приобретает все более четкие очертания? Думается, что в этот день в голове и сердце каждого из нас должны прозвучать слова протоиерея Сергия Булгакова: «В Новолетие обостряется откровение вечности… Поворотные времена и сроки говорят нам о нашем рождении и смерти, о вступлении в мир и исхождении из него, о гранях жизни, ограниченной во времени. Когда наблюдаешь, как течет время, испытываешь чувство легкости, свободы от времени, взлета над ним. Мы живем во времени, но носим образ вечности, такова противоречивость нашего тварного бытия, но это и знак свободы от него, знак свободы детей Божиих».
Вот мы обращаем внимание на еще один, всегда невидимо присутствующий, аспект праздника Новолетия – время, с его постоянной текучестью и неуловимостью. Столь привычное для нас, кажется оно таким знакомым, хотя, по сути, мы вообще мало что о нем знаем.
«Что же такое время? – вопрошает блаж. Августин, – если никто меня об этом не спрашивает, я знаю, что такое время; если бы я захотел объяснить спрашивающему – нет, не знаю… А как могут быть эти два времени, прошлое и будущее, когда прошлого уже нет, а будущего еще нет? и если бы настоящее всегда оставалось настоящим и не уходило в прошлое, то это было бы уже не время, а вечность; настоящее оказывается временем только потому, что оно уходит в прошлое. Как же мы говорим, что оно есть, если причина его возникновения в том, что его не будет!»
* * *
Даже не имея возможности окончательно разобраться, что же такое время, мы все равно подсознательно понимаем, что это сокровище постоянно утекающее сквозь пальцы. Подхватив нас, оно словно горная река несется в сторону вечности, а мы все думаем, что стоим на месте и пытаемся обжиться в этом потоке. Не зря поэтому апостол Павел напоминает: «Итак, смотрите, поступайте осторожно, не как неразумные, но как мудрые, дорожа временем, потому что дни лукавы» (Еф. 5,15-16).
Помимо отвлеченного понятия времени есть еще и вполне конкретное время человеческой жизни, исчислимое днями и годами. Оно колеблется между вечным блаженством и адской бездной, и именно этот его аспект очень важно прочувствовать в праздничный день Новолетия.
«Что такое время нашей жизни? – пишется в одном древнем манускрипте, – оно – лестница, которая одним концом достигает неба, а другим упирается в ад. И, идя по ней, мы, постепенно или приближаемся к небу или спускаемся в преисподнюю. И кто знает, может быть, именно этот момент моей или твоей жизни и есть последняя ступенька на этой лестнице?»
