Иоанн: заглянуть в колыбель Крестителя

Где-то рядом галдели воины, бряцало оружие – солдаты Ирода Великого, царя Иудейского, опьяненные кровавой службой, прямо возле святилища громко выясняли последующий маршрут. Надо остановить это безумие, ведь гибнут ни в чем неповинные дети – обезумевший правитель приказал убить всех младенцев в Вифлиеме в возрасте до двух лет.

Священник попытался подняться и тут же бессильно опустился на каменные плиты. Тело не слушалось его. Неужели это конец – промелькнула мысль. Захария не боялся смерти и в момент, когда в храм ворвались воины с обнаженными мечами, повернулся к ним лицом. Те сперва опешили, увидев седовласого старца-священнослужителя, но вкус крови, очевидно, заглушил в них все человеческое. Над Захарией измывались, расспрашивая о сыне, но не услышав ни слова, оставили еле живое бездыханное тело между алтарем и жертвенником.

Захарии было стыдно признаться самому себе о том, что в последние годы он перестал просить у Бога детей

Иоанн. Малыш, посланный их престарелой паре Самим Господом, светильник, освещающий закат дней пожилых супругов, новая веточка на древе рода Авиина, его продолжение и жизнь. Захарии было стыдно признаться самому себе о том, что в последние годы он перестал просить у Бога детей – наверное, странно было бы желать наследников на склоне лет, и он молился лишь о спасении Израильского народа. Уже давно угасла былая страсть, увяла красота Елисаветы – его верной доброй жены из рода Ааронова, смиренно несшей тяготу своей неплодности. Захария всю свою жизнь также смиренно надеялся, что Господь смилуется, и детский смех веселыми переливами зазвучит и в его доме.

Но годы безжалостно мчались: вот уже выросли дети соседей, вот обрезали их внуков, а пару дней назад внучку Давида, жившего рядом, выдали за внука Самуила из окраины Хеврона. Одинокая старость беспощадно дышала в затылок Захарии.

Сначала он ревностно молился, как и подобает священнику. Бывало, роптал, порой мысленно взывал к Небу, растворяясь в этом страшном молчаливом крике: «Господи! Услышь! Даруй чадо!» Просил не ради себя – ради слез Елисаветы, ради ее милосердия и доброты. Но Небеса упрямо молчали. Казалось, уныние и отчаяние должны были бы стать постоянными гостями в сердце и доме Захарии. Но, вопреки всему, он не ожесточился и надеялся. Надеялся на милосердие и милость Творца.

И как-то внезапно пришло понимание: Бог не молчит.

А потом наступил день, когда он впервые почувствовал, что смирился и принял все как данность. Смотрел на себя, на седую, словно верблюжьим молоком омытую бороду, на паутинку морщин под глазами Елисаветы, на ее поблекший, но такой же светлый взор, прислушивался к мыслям, к сердцу и к Богу. И как-то внезапно пришло понимание: Бог не молчит, Он говорит на языке совершенной любви, который понять может лишь тот, кто готов ответить на эту любовь! В этот момент должна заговорить вера. Захария поделился мыслями с женой.

– Это великая честь – суметь услышать молчание Бога и ответить на него благодарностью! – кратко ответила Елисавета. – Попытаемся быть достойными ее.

Рана на голове стала кровоточить сильнее. Захария взял плат из драгоценной ткани и приложил к ране. Нехитрые манипуляции совсем обессилили священника. Захария закрыл глаза.

…В тот день он, как всегда, совершал богослужение в Иерусалимском храме и возжигал кадильницу с фимиамом. Непонятное свечение сзади заставило прервать обряд. Обернувшись, Захария увидел сияющего архангела, стоящего по правую сторону жертвенника. Тело священнослужителя сковал страх и трепет: он не мог даже пошевелиться. Слова небесного посланника прозвучали как гром:

– Не бойся, Захария, ибо услышана молитва твоя, и жена твоя Елисавета родит тебе сына, и наречешь ему имя: Иоанн; и будет тебе радость и веселие, и многие о рождении его возрадуются, ибо он будет велик пред Господом; не будет пить вина и сикера, и Духа Святаго исполнится ещё от чрева матери своей; и многих из сынов Израилевых обратит к Господу Богу их; и предъидет пред Ним в духе и силе Илии, чтобы возвратить сердца отцов детям, и непокоривым образ мыслей праведников, дабы представить Господу народ приготовленный.

Обернувшись, Захария увидел сияющего архангела, стоящего по правую сторону жертвенника.

Захария наконец пришел в чувство. Сильно потер глаза, ущипнул себя за руку, но дивный муж в сияющих одеждах так никуда и не подевался. – Наверное, я не здоров, – подумалось в первую очередь. – Или это собратья так дают понять, что мне пора на покой. Что за нелепые шутки? – начала закипать злость в душе старого священника. Он сделал несколько шагов к незваному гостю, собираясь возмутиться, но в ужасе отпрянул: язык совсем не слушался его, и вместо слов праведного гнева послышалось несуразное мычание.

– Я Гавриил, предстоящий пред Богом, – внимательно посмотрел на Захарию неизвестный, – и послан говорить с тобою и благовестить тебе сие; и вот, ты будешь молчать и не будешь иметь возможности говорить до того дня, как это сбудется, за то, что ты не поверил словам моим, которые сбудутся в своё время.

Домой Захария шел сам не свой, а потом случилось, казалось, невозможное. Прошло пять месяцев. Как-то смущенная Елисавета разбудила мужа на рассвете. Немой и глухой Захария долго пытался понять ее, а когда разобрался – едва не лопнул от избытка чувств и невозможности выразить словами свое удивление и радость.

Домой Захария шел сам не свой, а потом случилось, казалось, невозможное.

Удивительную картину можно было наблюдать в то утро в доме священника Захарии из рода Авиина: седовласый старик, то и дело поднимая руки к небу, бегал по двору и нечленораздельно, но радостно мычал. Слезы лились из его глаз, одежда и борода развевались на ветру, он то пускался в нелепый пляс, то бил поклоны, то бросался обнимать жену. А она – худенькая, седая, стояла и улыбалась сквозь слезы.

– Благодарим Тебя, Господи! Так ты сотворил мне и призрел на меня, чтобы снять с меня поношение между людьми, – шептала Елисавета,

 – Совсем с ума сошли на старости лет, – перешептывались соседи.

Захария попытался повернуться на бок. Резкая боль прояснила память.

…Вот дом, вот округлившаяся и, казалось, помолодевшая Елисавета, как всегда, хлопочущая по хозяйству. В дверь стучат: на пороге – юная родственница Елисаветы, Мария. Девушка пришла в нагорную страну, в град Иудов, чтобы навестить беременную свояченицу. Женщины тепло поприветствовали друг друга, но Елисавета внезапно схватилась за живот: – Взыграл младенец, – улыбнулась счастливо. Глухой Захария и себе блаженно улыбался, не слыша слов супруги. А она, обращаясь к Марии, продолжала:

– Благословенна Ты между женами, и благословен плод чрева Твоего! И откуда это мне, что пришла Матерь Господа моего ко мне? Ибо когда голос приветствия Твоего дошел до слуха моего, взыграл младенец радостно во чреве моем.

Мария воздела руки ввысь:

– Величит душа Моя Господа, и возрадовался дух Мой о Боге, Спасителе Моем, что призрел Он на смирение Рабы Своей, ибо отныне будут ублажать Меня все роды; что сотворил Мне величие Сильный, и свято имя Его; и милость Его в роды родов к боящимся Его; явил силу мышцы Своей; рассеял надменных помышлениями сердца их; низложил сильных с престолов, и вознес смиренных; алчущих исполнил благ, и богатящихся отпустил ни с чем; воспринял Израиля, отрока Своего, воспомянув милость, как говорил отцам нашим, к Аврааму и семени его до века.

Захария, не слышал ни слова, но удивительный трепет прошел в его сердце. Он молча протянул руки к гостье и жестом пригласил садиться. Мария гостила в их доме почти три месяца, а когда пришла пора Елисавете разрешиться от бремени, вернулась домой в Назарет.

В дверь стучат: на пороге – юная родственница Елисаветы, Мария.

Пока женщины хлопотали возле роженицы, Захария молился и взывал ко Господу. Даже сейчас, когда невыносимая боль сковала все его тело, он помнил ту свою истовую немую молитву, что была, наверное, самой искренней в жизни. Так родился их сын – темненький и смугленький крепыш, продолжение рода Захарии, плоть от его плоти и кровь от его крови.

Чтобы именовать сына, Захария написал на восковой табличке «Иоанн имя ему». Каким же было удивление присутствующих, когда и Елисавета пожелала назвать малыша Иоанном, по указанию ангела. «Бог смилостивился» – значило это нетрадиционное для их рода имя.

А престарелый отец, взяв ребенка на руки, неустанно благодарил Бога. Благодарил громко и четко, во всеуслышание – и дар речи, и слух вернулись к нему, как и пророчествовал небесный посланник. В пророческом вдохновении, словно предвидя приближение царства Мессии, священнослужитель прославлял Господа, Который так щедро и явно посетил самого недостойного из Своих рабов, воздвигнув рог спасения в дому Давида. Соседи изумленно переглядывались, когда Захария предрек своему сыну будущее, ранее предсказанное и архангелом.

«Бог смилостивился» – значило это нетрадиционное для их рода имя.

– Он наречется пророком Вышнего! – повторяли присутствующие слова пророчествующего старца.

– Он будет предтечей Божественного Мессии! – повторяли и не верили услышанному.

– Он уготовит путь к пришествию Его, – шептала Елисавета, прижимая сына к груди.

– Спасение Израилево – в прощении грехов. Нам надо искать не мирского величия, а праведности. Прощение же грехов придет от благоутробного милосердия Бога нашего, – обессилев от избытка чувств, выдохнул Захария.

Рождение сына словно вдохнуло в старика новую жизнь. Он ревностно молился и почти все время находился в храме, всего себя отдавая служению. В святилище и застали его разъяренные воины, рыскающие в окрестностях по приказу полоумного царя Ирода в поисках младенцев.

– Где твой недомерок? – солдат одним ударом повалил хилого старика и приставил к горлу меч. – Говори!

– Я служу теперь Господу Богу Израилеву и не знаю, где мой сын, – честно ответил Захария.

Елисавета в это время торопливо шла вглубь пустыни.

…Холодная сталь коснулась затылка. «Господу Богу служу…» ٲ– еще успел прошептать старый священник. Отсеченная голова покатилась по каменному полу храма и ударилась о жертвенник. Елисавета в это время торопливо шла вглубь пустыни.

Малыш что-то лепетал на ее руках, теребя пухлыми ручонками сухую травинку. Мать сквозь слезы заглядывала в его глаза и еще больше ускоряла шаг. Не смотря на все услышанные пророчества и предсказания, женщина и не подозревала, что прижимает к сердцу Предтечу и Крестителя Спасителя мира.

– Тихонько, сынок, – покрепче обняла она Иоанна, – Господь нас не оставит…