Что такое монашество? Зачем оно вообще нужно? И кому стоит уходить из мира, а кому нет?

Не ради покоя и благоденствия обосновались мы здесь,
дорогие братия, а ради борьбы, ради брани суровой…
Мы собрались в этой тихой обители духа, дабы неустанно
изо дня в день сокрушать наши страсти

Св. Фавст Леринский

30-го января по новому стилю Церковь чтит память основателя монашества прп. Антония Великого. Однако до сих пор для довольно большого количества православных верующих (не говоря уже о людях нецерковных) поступок прп. Антония выглядит, как минимум, странно, а как максимум – глупо.

Ну подумайте сами: молодой, полный жизненных сил и энергии богатый юноша, коим и был прп. Антоний, вместо того, чтобы обратить свою жизнь и свое состояние на служение ближним, в один прекрасный момент входит в Церковь и слышит евангельское чтение на тему: «… если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною» (От Мф. 19:21). После чего он буквально выполняет эту рекомендацию Спасителя и удаляется от людей в пустыню.

Уверен, в наш секулярный век, в век полного и безоговорочного стяжания, такой поступок не вызовет у людей ничего, кроме осуждения или недоуменного удивления.

И действительно, сегодня в современном обществе мы можем наблюдать ярко выраженное негативное отношение к православному монашеству. Чаще всего монахов обвиняют в трусости, боязни жизненных трудностей и уходе от реальности. Однако, как это уже было сказано выше, нередко приходится сталкиваться с той ситуацией, когда не только люди неверующие, но и православные христиане не всегда понимают сути монашеского делания.

Ложное представление о монашеском делании

Обычно в среде православных христиан монашество считается особым путем спасения, уделом малого числа людей, склонных к одинокой жизни и самоизоляции. При этом монахам, как правило, приписываются некие «особые» духовные дарования (молитва за весь мир, видение духов, изгнание бесов и т.д.), которые «автоматически» даются человеку Духом Святым во время монашеского пострига. В связи с этим в народе твердо укрепился стереотип, что главное в жизни монахов – это молитва за весь мир, и что молитва монаха сильнее молитвы мирянина. Именно по этой причине мы так часто можем наблюдать, как верующие бесконечно ездят по монастырям в поиске исцеления и даже улучшения своего материального состояния. При этом у некоторых православных страсть к паломничеству приобретает угрожающие формы: человек может бросить свой приход, забыть о близких и родных, забыть о духовной жизни и борьбе со страстями и грехом.

Укоренение этого ложного стереотипа мешает и самим монахам. Еще в 19-м веке свт. Филарет (Дроздов) и свт. Игнатий (Брянчанинов) отмечали некоторые негативные тенденции в среде русского монашества, которые нередко приводили к полному искажению сути монашеского делания.

Святитель Филарет с горечью писал: «Как скучно видеть, что монастыри все хотят богомольцев, то есть сами домогаются развлечения и искушения. Правда, им недостает иногда способов, но более недостает нестяжания, простоты, надежды на Бога и вкуса к безмолвию».

Сегодня многие опытные православные люди предупреждают: «Полагать же надежду на святые места, на ангелов и монахов – это, по меньшей мере, наивно, а по существу – глубоко ошибочно. К сожалению, языческая идея побеждает у нас христианскую, и святую жизнь мы «благополучно» подменяем святыми местами» (проф. А.И. Осипов).

Христос всем людям дал одни и те же заповеди

Но если святые люди обличают все эти предрассудки, если они постоянно настаивают на том, что Христос всем людям дал одни и те же заповеди, что Христос не делил людей на монахов и мирян, что благодать одна и та же, как в сельском или городском храме, так и в монастыре, и что стяжание благодати зависит не от места, а от чистоты сердца (кстати, по этой причине некоторые святые не благословляли людей на паломничество даже в Иерусалим), – то будет вполне резонно задаться вопросом: в чем же тогда состоит суть монашеского делания, и чем оно, собственно, отличается от мирского пути?

На протяжении всей христианской истории Православная Церковь призывает своих верных чад к одной цели – ДОСТИЖЕНИЮ ХРИСТИАНСКОГО СОВЕРШЕНСТВА, путем изменения себя из ветхого состояния в Нового Человека – по Образу Христа!

«Следует признать как аксиому, в качестве исходного пункта, положение: монашество не выступает с каким-то особым идеалом, отличным от идеала общехристианского. Никакого особого идеала быть вообще не может, потому что идеал Христов вечен, неизменен и бесконечен» (Свт. Иларион (Троицкий)).

Однако пути монахов и мирян к достижению совершенства отличны. В гонке за материальными благами редко кому удается отдохнуть душой и вспомнить о Боге. Постоянная забота о хлебе насущном, о благополучии родных и близких заставляет человека с головой окунуться в мир страстей и соблазнов, вырваться из которого редко кому удается. Люди копят деньги на квартиры, машины, технику, одевают и учат детей, помогают родителям, ездят на отдых, защищают дипломы и научные степени, испытывают проблемы на работе – и во всей этой суете Бог всегда на заднем плане (причем я описываю лучший вариант, а ведь бывают и личные проблемы, и просто трагедии и т.д.).

Сами по себе все эти заботы – явление нормальное, но беда в том, что вся эта суета вносит совершенный разлад в духовную жизнь человека. Живя среди суеты, человек вольно или невольно втягивается в общий поток мирской жизни, теряя при этом ориентиры христианской жизни и трезвость по отношению к своим недостаткам. Нередко это приводит к тому, что люди становятся неспособными различить порок от добродетели, а для многих страсти становятся совершенно нормальным явлением. При этом христианская жизнь сводится только лишь к воскресному посещению храма. Да и тут многие, скорее, остаются христианами только на богослужении, а за стенами храма спешат раствориться в мирской суете. Концерты и спортивные зрелища, праздничные застолья и народные гуляния, поездки и посещения родственников, походы по магазинам и рынкам, мода и желание ярких впечатлений... – вот что будоражит наше воображение и тянет к себе. И в этом мы фактически ничем не отличаемся от язычников, о которых апостол писал: «Афиняне же все и живущие у них иностранцы ни в чем охотнее не проводили время, как в том, чтобы говорить или слушать что-нибудь новое» (Деян. 17:21).

При этом греховные и чувственные образы и мысли практически полностью занимают нашу душу (в которой идет непрестанный внутренний диалог с греховными и суетными помыслами). Стоит только внимательно проследить за собой, как любой человек без труда может увидеть то, что внутри себя он постоянно занят заботой о делах, обсуждением и осуждением людей, помыслами тщеславия, самолюбования и т.д. Увы, но даже во время молитвы очень трудно бывает отделаться от этих мыслей.

Такая жизнь, как правило, приводит к тому, что в старости люди полностью попадают под власть страстей, суеты и мирских забот. В таком состоянии человек не способен к зрению греха своего, не способен дать трезвую оценку своего духовного состояния, не способен к покаянию. Покаяние заменяется САМООПРАВДАНИЕМ, которое, по меткому выражению прп. Варсануфия Великого, означает ПРЕДЕЛ РАЗВИТИЯ СТРАСТЕЙ В ЧЕЛОВЕКЕ, а точнее сказать, – полный отход от Истины, удаление от Христа! К великому сожалению, такой человек больше напоминает собой уже не христианина, а «верующего беса», т.к. «и бесы веруют и трепещут» (Иак. 2:19).

Вот почему, осознавая те многочисленные опасности, подстерегающие человека в мирской жизни, истинно верующие христиане всегда по-доброму завидуют монахам, стараются учиться у них основам духовной жизни и борьбе со страстями. И именно поэтому Церковь говорит о том, что СВЕТ МИРЯНАМ – МОНАХИ!

Монашество – самый короткий путь к достижению христианского совершенства

Все мы должны идти к Истине, ко Христу. И в этом смысле монашество – самый короткий и самый удобный способ единения с Богом. На этом пути ничто не должно отвлекать человека от главной цели его жизни – спасения во Христе: ни семья, ни имущество, ни заботы о мирском и т.д. Недаром прп. Кассиан Римлянин писал: «Монах – это такой человек, для которого существует только он и Бог».

Ощущая себя больным, поврежденным, он не разменивается на самолечение и суету; чувствуя себя больным, не удовлетворяется редким посещением больницы (Церкви), как это делают миряне. Монах сознательно изолирует себя от мира, полностью отдаваясь во власть Врачу-Христу, полностью посвящая свою жизнь лечению греха и страстей.

Многовековой опыт Церкви показывает, что многие люди, живя реальной аскетической жизнью, действительно достигали высот духовного совершенства. Победив в себе страсти и насадив на их место христианские добродетели, эти люди стали способными к реальному принятию Благодати Божией в своем сердце. Ибо сердце человеческое есть то место, где совершается встреча Бога и человека.

Святитель Иоанн Златоуст так писал о монашеском делании:

«Там-то мы и увидим эту высоту смиренномудрия. Там люди, блиставшие прежде мирскими почестями, или славившиеся богатством, теперь стесняют себя во всем: не имеют ни хороших одежд, ни удобных жилищ, ни прислуги, и, как бы письменами, явственно изображают во всем смирение. Все, что способствует к возбуждению гордости, как-то: пышные одежды, великолепные домы, множество слуг, что иных и поневоле располагает к гордости, – все это удалено оттуда. Сами они разводят огонь, сами колют дрова, сами варят пищу, сами служат приходящим. Там не услышишь, чтобы кто оскорблял другого, не увидишь оскорбляемых; нет там ни принимающих приказания, ни приказывающих; там все слуги, и каждый омывает ноги странников и один перед другим старается оказать им эту услугу. И делают они это, не разбирая, кто к ним пришел: раб или свободный, но служат так всем одинаково. Нет там ни больших, ни малых. Что же? Значит, там нет никакой подчиненности? Напротив, там господствует отличный порядок. Хотя и есть там низшие, но высший не смотрит на это, а почитает себя ниже их, и чрез то делается большим.

У всех один стол – у пользующихся услугами, и у служащих им; у всех одинаковая пища, одинаковая одежда, одинаковое жилище, одинаковый образ жизни. Больший там тот, кто предупреждает другого в отправлении самых низких работ. Там нет различия между моим и твоим, и оттуда изгнаны самые слова эти, служащие причиною бесчисленного множества распрей. И чему дивишься, что у пустынников один образ жизни, одинаковая пища и одежда, когда и душа у всех их одна, не по природе только, но и по любви? А в таком случае как может он когда-либо возгордиться сам перед собою? Там нет ни бедности, ни богатства, нет ни славы, ни бесчестия. Как же могут вкрасться туда гордость и высокомерие? Есть там низшие и высшие по добродетели; но, как я уже сказал, там никто не смотрит на свое превосходство… Нет там толпы льстецов и тунеядцев, более того, там даже и не знают, что такое лесть. Итак, от чего бы могла у них родиться гордость? У них во всем великое равенство, а потому они весьма удобно преуспевают и в добродетели. Действительно, такое равенство гораздо более способствует к научению низших, нежели когда бы их невольно заставляли уступать первенство высшим.

Впрочем и самые их упражнения приводят их к смирению, и не дают им надмеваться. В самом деле, скажи мне, кто, занимаясь копанием земли, поливанием и насаждением растений, плетением корзин и вязанием власяниц, или другою какою-либо подобною работою, будет высоко думать о себе? Кто, живя в бедности и борясь с голодом, подвергнется этому недугу? Никто. Поэтому-то для них легко быть смиренными. Как здесь трудно соблюсти скромность по причине множества рукоплещущих и удивляющихся, так там это весьма удобно. Отшельника занимает собою только пустыня: он видит летающих птиц, колеблемые ветром деревья, веяние зефира, потоки, быстро текущие по долинам. Итак, чем может возгордиться человек, живущий среди такой пустыни?».

Конечно, мирские люди вряд ли смогут понять и пережить те состояния, которые переживает человек, достигший христианского бесстрастия. Обычно мы склонны путать действие благодати с тем чувственным умилением, которое возникает в душе от посещения храма и богослужения. И здесь опыт святых помогает нам отличить явно прелестные, т.е. ложные духовные состояния, от истинного действия Божественной Благодати.

Святитель Игнатий Брянчанинов так описывает это действие: «Святые отцы Восточной Церкви, особенно пустынножители, когда достигали высоты духовных упражнений, тогда все эти упражнения сливались у них в одно покаяние. Покаяние обымало всю жизнь их, всю деятельность их: оно было последствием зрения греха своего... Подвижник только что начнет исполнять Заповеди Евангелия, как и увидит, что исполняет их весьма недостаточно, нечисто: усиленная деятельность по Евангелию яснее и яснее открывает ему недостаточность его добрых дел, множество его уклонений и побуждений, несчастное состояние его падшего естества: Исполнение им заповедей он признает искажением и осквернением их».

Так, исследуя свою жизнь, истинные христианские подвижники открывали в себе множество грехов и страстных движений души. Видя в себе такое огромное количество недостатков, считали себя худшими из людей, и даже добродетели свои омывали, как грехи, потоками слез.

Именно такое состояние способствует развитию в человеке настоящей любви к людям, т.к. все люди начинают восприниматься таким человеком лучше его самого. Монах, когда он проводит правильную духовную жизнь, научается истинной любви к людям (любви, в которой нет эгоизма), и происходит это потому, что истинная любовь – это Дар Святого Духа! А Дух Святой может научить человека ИСТИННОЙ ЛЮБВИ К ЛЮДЯМ только тогда, когда тот ОЧИСТИЛ СВОЕ СЕРДЦЕ ОТ СТРАСТЕЙ.

В православии истинно-благодатное состояние человека называется РАДОСТНО-ПЕЧАЛЬНЫМ ПЛАЧЕМ. Образно это состояние можно уподобить состоянию тяжелобольного, который, несмотря на негативный диагноз, продолжает строго следовать всем указаниям Врача (Христа) и тем самым получает твердую надежду на исцеление. Именно в этом состоянии человек способен переоценить свою жизнь и ощутить ее реальную ценность и красоту. Обычно о таких людях говорят: «Как заново родился».

Конечно, и мирянам иногда удается (чаще всего в Таинствах Церкви) ощутить действие Божией Благодати в своей душе! И все же, большинство людей способно удержать это благодатное чувство лишь на краткое время. Вот почему, живя в столь трудное для Православия время, так важно учиться опыту христианских подвижников (монахов).

Святитель Игнатий Брянчанинов писал: «По учению отцов, жительство,… единственно приличествующее нашему времени, есть жительство под руководством отеческих писаний с советом преуспевших современных братий; этот совет опять должны проверять по писанию отцов…»

Стоит ли городским людям удаляться в пустыню?

Означает ли это, что миряне так же, как и монахи, должны удаляться в пустыню и безлюдные места? На этот вопрос прекрасно отвечает свт. Иоанн Златоуст: «Что же, скажет кто-нибудь, разве все живущие в городах погибают и обуреваются, и должны, оставив города безлюдными, переселиться в пустыню и жить на вершинах гор?…Нет, напротив, я, как раньше уже сказал, и желал, и молюсь, чтобы мы наслаждались таким миром, и тирания этих зол была бы настолько разрушена, чтобы не только живущим в городах не было нужды удаляться в горы, но и обитающие в пустынях, как долго скрывавшиеся беглецы, опять возвратились в свой город».

Однако несмотря на это святитель Иоанн все же отдает предпочтение монашескому способу спасения, называя его более удобным и совершенным, и призывает мирян проводить аскетическую жизнь как верное средство борьбы со страстями: «Всем людям должно восходить на одну и ту же высоту; то именно и извратило всю вселенную, что мы думаем, будто только монашествующему нужна большая строгость жизни, а прочим можно жить беспечно… Если бы мы насадили этот плод в городах, если бы благочиние стало законом и началом, и если бы мы детей своих прежде всего другого наставляли быть друзьями Божиими и учили вместо всех и прежде всех прочих наук духовным, то прекратились бы все скорби, настоящая жизнь избавилась бы от бесчисленных зол, и то, что говорится о будущей жизни, т.е. отбеже болезнь и печаль и воздыхание (Ис. 35:10), все мы имели бы и здесь.

Если бы не было в нас пристрастия ни к деньгам, ни к пустой славе, если бы мы не боялись ни смерти, ни бедности, скорби считали не злом, но величайшим благом, не знали ни вражды, ни ненависти, то не страдали бы ни от своих, ни от чужих горестей, но род человеческий приближался бы к самим ангелам. Но, скажет кто-нибудь, кто из людей достиг такого совершенства? Ты, конечно, не поверишь этому, проживая в городах и не читая божественных книг; но если бы ты узнал живущих в пустынях и древних, упоминаемых в духовных книгах, то убедился бы, что и монахи, и прежде них апостолы, и прежде этих (ветхозаветные) праведники, со всею верностию отличались таким любомудрием».