Независимость Церкви как подвиг веры

«Вам дано ради Христа не только веровать в Него, но и страдать за Него» (Фил. 1, 29).

Сегодня наша Церковь переживает, без сомнения, один из самых сложных периодов в новейшей истории: к захватам храмов, физическому насилию против верующих, постоянной ложи и клевете со стороны СМИ добавилась еще и угроза законодательного запрета Украинской Православной Церкви.

Понятно, что реализация этого плана встретит огромные препятствия, поскольку полностью противоречит и Конституции Украины, и международному праву. Более того, она приведет к еще большему напряжению внутри украинского общества.

А что же Церковь? Как Она реагирует на эту ситуацию? Некоторые представители УПЦ пытаются найти выход из кризиса, предлагая, по сути, один вариант – самопровозглашение автокефалии. Эта группа церковных «активистов» упорно продвигает идею «полного разрыва с Русской Православной Церковью», который и должен выражаться провозглашением автокефалии УПЦ Архиерейским Собором нашей Церкви.

Надо отметить, что далеко не все в УПЦ согласны с таким выбором и с такой «альтернативой» запрету Церкви. Многие христиане понимают, что все, что касается нашего выбора и наших поступков должно совершаться по воле Бога, выраженной в Евангельском учении и церковном Предании, воспринимаемом живой верой христианской души.

Однако, «активисты» самопровозглашенной автокефалии уверены, что подобный шаг поможет нашей Церкви, в первую очередь, избавиться от «внешнего» влияния, а во вторых, станет доказательством для органов государственной власти независимости УПЦ. По их мнению, если провозгласить автокефалию, то Госслужба по религии и этнополитике Украины тут же прекратит давление на Церковь.

Но дело в том, что согласно Грамоты (или Томоса) Патриарха Алексия от 1990 года, наша Церковь целиком и полностью независима в административном управлении и свободна в принятии любых решений, касающихся внутренней церковной жизни, не противоречащих канонам Православия.

Более того, в 2017 году на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви было подчеркнуто, что «руководящий центр Украинской Православной Церкви находится в Киеве». Другими словами, независимость у нас уже есть. Поэтому, чрезмерное давление, оказываемое на Церковь в вопросе «автокефалии» позволяет предположить, что органы государственной власти нуждаются не столько в независимости нашей Церкви, сколько в Ее расколе и подчинении.

Природа Христовой Церкви такова, что любая независимая Поместная Православная Церковь – это лишь часть Вселенской Церкви, осуществляющая свою спасительную миссию очень часто в непростых условиях своего исторического бытия. В этом смысле, «независимость» той или иной Поместной Церкви – понятие условное.

На Церковь всегда влияли или пытались влиять внешние силы, чаще всего через государственную власть. Даже древние автокефальные Церкви, имеющие апостольское происхождение или занимающие особое место в церковных диптихах, такие как Константинопольский, Иерусалимский и другие патриархаты практически всегда испытывали давление или влияние государственной власти. Независимо от эпохи, власть имущие пытались использовать Церковь для достижения своих политических целей, пытаясь, при этом диктовать свои условия для «мирного и доброго жития» Церкви. Другими словами, автокефалия совсем не гарантирует полной и абсолютной независимости внутри самой Поместной Церкви. Эту внутреннюю независимость Церкви Христовой часто приходилось отстаивать ценой исповеднического и мученического подвига.

Вспомним, что некоторые византийские императоры были не только сами еретиками, но и навязывали свои еретические взгляды архиереям, духовенству и простым верующим. Например, императоры-ариане, преследовавшие православных христиан, бросавшие их в тюрьмы или отправлявшие в ссылки.

Другие императоры, проявляя, по их словам, «заботу» о Церкви, издавали «примирительные» эдикты, предписывающие «правильную веру» для Церкви. Например, император Зенон в 482 году издал вероисповедальное послание клиру и верующим Александрийского патриархата, призванное объединить конфликтующие после Халкидонского собора партии миафизитов и диофизитов. 

Некоторые императоры, в частности императоры-иконоборцы, применяли по отношению к почитателям святых икон силу, принуждая их отказаться от церковного учения в угоду сиюминутным выгодам. Так, начало иконоборчества было связано с политическими причинами, а именно, с желанием императора Льва III Исавра «решить вопрос» с набиравшими силу мусульманами, для которых почитание образов было неприемлемым. Через иконоборчество византийские императоры хотели уничтожить одну из главных преград для сближения христиан с иудеями и мусульманами, а также планировали облегчить подчинение империи народов, исповедующих эти религии. Законами 726 и 730 годов император Лев III Исавр запретил почитание икон. Такую политику Льва в отношении к Церкви продолжил Константин Копроним и другие императоры Византийской империи.

В свою очередь, защитники икон понимали, что не нужды государства и не политика должна определять курс Церкви, а исключительно верность Христу и Его Евангелию.

После падения Византийской империи в 1453 году положение Константинопольского патриархата только ухудшилось. Формально, будучи автокефальной и независимой Церковью, Константинопольский патриархат никакой свободой не обладал. Например, османский султан фактически назначал и утверждал Константинопольского патриарха, который без одобрения султана взойти на престол просто не мог. Нередки были случаи, когда власти «увольняли» или устраняли неугодных им патриархов. Например, святитель Григорий V был патриархом три раза – в 1797-1798, 1806-1808, 1818-1821 годах. Каждый раз он смещался с престола по желанию османских властей и, в конечном итоге, был обвинен в поддержке греческого восстания и обезглавлен на пороге Святой Софии, символа христианской Византии.

Под властью Османской империи православные христиане сталкивались с ограничениями на проведение богослужений. Им запрещали строить или реставрировать храмы и монастыри, они не имели права воздвигать кресты на куполах храмов или собирать верующих на молитву при помощи колокольного звона. До сих пор ситуация с религиозной свободой на территории Турции, мягко говоря, непростая.

Таким образом, статус автокефальной и даже первопрестольной Церкви Православного мира не давал и не дает Константинопольскому патриархату никаких преимуществ во взаимоотношении с властями. Более того, слишком часто именно от властей зависят многие решения, принимаемые на Фанаре.

Не лучше ситуация складывается и для Иерусалимской Православной Церкви, которая является одной из самых авторитетных в Православном мире и с момента своего возникновения обладает статусом автокефалии.  Например, в период  с 1099 по 1187 года, когда Иерусалим находился под властью так называемого Латинского королевства, крестоносцы имели существенное влияние на назначение и утверждение патриарха Иерусалимского. Они не только часто вмешивались в выборы патриарха, но даже продвигали своих кандидатов.

После падения власти крестоносцев положение Иерусалимского патриархата лучше не стало. Как и в Турции, османский султан имел право назначать и утверждать главу Иерусалимской Церкви, а процесс выбора патриарха полностью контролировался властями. Власти очень часто вмешивались в земельные и имущественные вопросы Иерусалимского патриархата, а также его приходов.

Как и в случае с Константинопольским патриархатом, Иерусалимская Церковь, обладая статусом автокефалии и формальной независимостью, осуществляла и осуществляет свою деятельность в условиях ограничения своих прав и свобод со стороны государственной власти.

Конечно, подобная ситуация имела место и в других поместных Церквях.

Русская Православная Церковь после получения своей автокефалии также испытала на себе негативное влияние властей. Так, в 1700 году, после смерти патриарха Адриана, Петр I провел реформы в Русской Церкви, создав Священный Правительственный Синод, который стал вместо патриарха высшим управляющим органом Русской Православной Церкви. Главой Синода был обер-прокурор, а император называл себя «Главой Церкви». Естественно, что эти реформы позволяли государству оказывать существенное влияние на дела Церкви.

Катастрофической стала ситуация после Октябрьской революции, когда советская власть объявила о своем курсе на атеизм и начала преследование религиозных общин. Русская Православная Церковь столкнулась с репрессиями, закрытием церквей, арестами и расстрелами священников и мирян. Государство конфисковывало церковное имущество, землю и ценности, запретило религиозные образовательные учреждения и литературу, контролировало деятельность священников и епископов и верующего народа, создавало раскольнические структуры (такие как «Живая Церковь» или обновленческий раскол), изолировало РПЦ от зарубежных связей и контактов с другими Православными Церквами.

Мы видим, что во всех этих случаях автокефальный статус Церквей не мог обеспечивать их реальной независимости в своей внутренней и внешней деятельности. И в этом нет ничего удивительного. Ведь «мир во зле лежит» (1 Ин. 5, 19). И это мировое зло периодически создает трудности для жизнедеятельности Церкви, независимо от исторических обстоятельств, в которых она находится.

Когда мы говорим об автокефалии, то должны иметь ввиду не компромиссы, лишающие Церковь духовной свободы во имя временных интересов, а пользу Церкви с перспективой ее будущего развития и служения в интересах православного народа.

Можем ли мы с уверенностью сказать, что в данный момент для служения Богу и народу Божьему нам не обойтись без автокефалии, особенно в том случае, когда ее надо провозгласить вопреки церковным канонам? Зависит ли от автокефального статуса духовная высота нашей веры и ревность о спасении? Сможет ли такой статус избавить нас от внешнего влияния и гарантировать свободу от вмешательства со стороны государства? На эти вопросы фактически уже отвечает вся полнота Украинской Православной Церкви, мужественно претерпевая несправедливости и гонения, пребывая верной своему каноническому устройству и спасительному призванию.

Почему же многие из активных деятелей и сторонников немедленного провозглашения автокефалии считают, что их точка зрения имеет право на существование, а точка зрения тех, кто считает, что все в Церкви должно происходит в установленном каноническом порядке, такого права не имеет?  Почему они уверены, что молитва – это некое пассивное действие, что нам надо не молиться, а срочно что-то предпринимать? Не потому ли, что в поисках выхода из сложившегося положения они обращаются не к богословским аргументам, а к политическим и логическим соображениям, преследующим временные интересы, а не спасение души? 

Святитель Григорий Богослов как-то сказал святителю Василию Великому такие слова: «Укоряешь меня в лености и в нерадении, потому что не взял твоих Сасимов, не увлекся епископским духом, не вооружаюсь вместе с вами, чтоб драться, как дерутся между собой псы за брошенный им кусок. А для меня самое важное дело − бездействие. …и думаю, что, если бы все подражали мне, то не было бы беспокойств Церквам, не терпела бы поруганий вера, которую теперь всякий обращает в оружие своей любви к спорам».

И он прав. Потому что, чаще всего, наша чрезмерная внешняя активность приводит только к спорам, оставлению духовного подвига, но не к пользе для Церкви. А вот внутренняя деятельность воспринимается как что-то устаревшее, отжившее и неэффективное. Правильно ли это? Нет, конечно.

Потому что мы, как христиане, верим и точно знаем, что без воли Бога даже волос с нашей головы не упадет на землю. Задача для христиан нашего времени – не отпасть от Церкви, не лишиться Ее спасительного руководства, которое возможно только при следовании правильным духовным приоритетам.

Наибольшей духовной опасностью для христианина является желание найти такие компромиссы, когда можно служить и Богу, и мамоне. Евангельская же правда отрицает такое положение вещей. Как не вспомнить слова апостола Иакова: «не знаете ли, что дружба с миром есть вражда против Бога?» (4, 4). Поэтому всякий раз, встречая непонимание и враждебность к Церкви грешного мира, будем помнить эти слова и слова Спасителя, Который сказал: «Если бы вы были от мира, то любил бы вас, а как вы не от мира − то мир ненавидит вас… Но мужайтесь, потому что я победил мир!» (Ин. 15, 19 и Ин. 16, 33). Кормчий нашей Церкви – Сам Христос, и Он управит церковный корабль к спасительной пристани Царства Небесного, проведя его через бурю испытаний и скорбей.