Как правильно встретить Новый год, или философия времени

История даты Нового года

Начало Нового года – понятие социально условное. Его праздновали разные народы по-разному и в разное время. Начало празднования Нового года с 1 января ввел Юлий Цезарь (Юлианский календарь). День празднования был приурочен двуликому Янусу, который смотрел одновременно и на прошлое, и на будущее.

На Руси начало Нового года было приурочено к сотворению мира, т.е. к 1 марта. Где-то с XV века Новый год, в соответствии с постановлением Никейского собора, стал отмечаться с 1 сентября, что и ныне соответствует церковному календарю.

Петр Первый решил заняться евроинтеграцией и ввел в 1699 году начало Нового года с дня Рождества Христова, т.е. с 1 января. Когда к власти пришли коммунисты, им это не понравилось. Паталогическая ненависть ко всему церковному была главным кредо их жизни, поэтому они ввели Григорианский календарь с поправкой на 13 суток. Так мы и пришли к празднованию Нового года согласно тем датам, которые отмечаем сейчас.

Прошлое меня

Новый год моего детства и взрослости мною воспринимались диаметрально иначе. В детстве для меня он был на самом деле праздником. И дело не только в мандаринах на елке, которые я видел лишь раз в году, и даже не в конфетах «Белочка», которых я старательно пытался доискаться на уже вынесенной из дома елке. Была некая АТМОСФЕРА праздника, которая с годами ушла. «Двенадцать месяцев» по телевизору, «оливье» на столе, скрипучий снег под санками, школьный утренник – все это было каждый раз по-новому, по-румяному, детски по-веселому…

Когда эта детская свежесть ушла, то вместе с «вечно голубым огоньком» и едой, которую нужно было есть ночью, что было и непривычно, и обременительно, пришла тоска. Клоуны на телеэкране менялись, еда уже не радовала, чувство пустоты становилось все ощутимее, и искусственная инициация радости была все более и более лицемерной.

Бессмысленные попытки телеведущих путем искусственного раздражения мозга вызвать еще один рвотный рефлекс смеха стали бесить. С тех пор я перестал заниматься ночными объедениями и бдениями у телевизора, и стал ложиться спать в обычное для себя время.

НО…

Начиная с двадцати четырех часов канонады взрывов петард возмущали мой и без того беспокойный сон, и я размышлял, лежа в постели: что заставляет человека радоваться громким звукам взрывов? Красивая музыка, яркие огни – это еще можно понять. Но громкие взрывы? Зачем? Что здесь радостного и приятного? Иногда эти раздумья заводили меня в дебри греховных желаний – как пожестче отучить фанатиков такого вида радости от экстремального времяпрепровождения. Но я понимал, что эти желания идут явно не с той стороны, где живут мир и любовь.

А как правильно отмечать Новый год?

Не так важно, какой линейкой мы меряем время и где мы ставим «ноль», с которого начинаем новый отсчет. Будет ли это день рождения, Новый год или какая-то другая дата. Важно, как это делать правильно и что для этого нужно. Еда, салаты, телевизор – оставляют лишь чувство тяжести и пустоты. Это не тот формат, на котором человек верующий должен делать акцент. Нет ничего плохого в скромном столе (не нужно, чтобы он ломился в Рождественский пост) и в семейном теплом кругу. Но самое главное, чтобы в этот круг и за этот стол был приглашен Бог.

Есть епархии, где проводят ночные службы на Новый год. В нашей Запорожской епархии Владыка Лука ввел такую традицию. Люди приходят провести прошедший год и встретить новый за столом Евхаристической трапезы. Если такой традиции нет, или нет такой возможности, то я бы проводил старый и начал новый год чтением Евангелия от Иоанна, тем, что мы читаем на Пасху.

Потом бы поблагодарил Бога за все, что он дал нам в прошедшем году. Помолился о том, чтобы Он не лишил нас своей милости в наступающем. Попросил бы Богородицу, чтобы она покрыла нас своим омофором и молилась Своему Сыну о нашем спасении. Присовокупил бы молитвы о тех людях, которые сегодня не могут накрыть стол, которые лишены крова, о больных, умирающих, в темницах заточенных, страждущих и всех, кто особенно нуждается в Божией милости. Вот это то, чем нужно провожать и встречать начало нового отрезка времени.

Философия времени

Все наши «Новые годы» составляют Путь жизни. Путь, по которому идут все. Звезды, галактики, черви, люди, цветы, камни. В границах времени мы выбираем Путь.

Когда я был подростком, сосед как-то взял меня на ночную охоту. Мы ехали на «Жигулях» по проселочным дорогам между полями. Когда попадался заяц, он начинал убегать почему-то строго по направлению светящихся фар автомобиля. А ведь стоило этой дурной твари прыгнуть в сторону поля, уйти из света фар – и остался бы жив.

ЖИЗНЬ – это прыжок из ШИРОКОГО ПУТИ в сторону, в темноту, где нет указателей социальных условностей. Где другие приоритеты и ценности. То, что у людей «высоко», «престижно», «желанно», названо у апостола Павла σκύβαλον, т.е. «навозом». И в этом навозе проходит наш Путь. Чтобы выбраться из него, нужно быть «неправильным» зайцем, суметь бежать не по свету фар мира.

Христос сбивает настройку нашей привычной социальной аксиологии. Он говорит, что «лузеры» блаженнее «мажоров». Понять это непросто, особенно тем, кто находится в туннельном зрении широкого пути.

Нормальные зайцы, которые не погибают от дробовика на дороге, рассказывают, что кроме объективного и субъективного времени – Есть Время Вечное. Это Поле. Оно везде и нигде. Путь времени идет через поле Вечности. Время лежит в Вечности, как дорога в поле. Вечность – это неподвижное Время. В Нуле времени есть все и нет ничего. Там вся история Человечества, застывшая в неподвижном движении.

Во время Литургии мы вспоминаем в прошлом времени не только «крест, гроб, трехдневное воскресение», но и «Второе и славное пришествие» Христа на Землю. То, что в земной истории еще не совершилось, в литургическом нуле времени уже прошло. Временная ось времени Евхаристии застыла на неподвижном Нуле Жизни Вечной, которая за пределами евхаристического собрания именуется как Жизнь Будущего века. Поэтому и всю событийную аксиологию в движущемся времени Христос оценивает с позиции неподвижной Вечности.

Риск прыжка в темноту неосвещенного фарами поля для зайца в обертке мирских ценностей – это «безумие и соблазн», но для нас, спасаемых, «сила Божия». Это единственная возможность не попасть в духовку.