Боль как дар Божий
Совершенно непривычный взгляд на боль попался у доктора Пола Бренда.
Он не слишком широко известен, а, между тем, это - хирург, который посвятил свою жизнь реабилитации больных проказой. Исследуя нервные окончания и работу мышц после болезни, он разработал методы, которые дали возможность этим людям вновь пользоваться своими руками. И считается одним из пионеров реконструктивной хирургии, которая используется для лечения утраченных тканей, повреждений или врожденных аномалий в организме.
Он был глубоко верующим человеком, миссионером. Собственно, и врачом-то стал, чтобы иметь возможность нести христианское служение. Поэтому медицинская профессия была всегда связана для него с осмыслением Божьего замысла о человеке.
Ему принадлежат неожиданные слова, которые очень сложно принять: "Благодарение Богу за боль!".
Чаще всего мы боимся боли и сложно найти человека, который радовался бы ей или благодарил за нее. Однако, опыт работы с больными проказой, при которой человек теряет чувствительность и может причинять себе непоправимый вред, привел доктора Бренда к мысли: боль - это тоже дар Божий. Она часть Его заботы о нас, а не признак того, что Он о нас забыл.
Да, боль бывает невыносимой. Иногда она может выходить из-под контроля (как в случае с раком) и тогда вместо средства помощи человеку становится для него проклятием и наказанием: болезнь, о которой она сигнализирует, вылечить невозможно, но и отключить этот сигнал об опасности не получается:
"Единственная законная жалоба, которую можно предъявить боли, — это невозможность отключить ее. Она может свирепствовать бесконтрольно, как в случае с раковыми больными, когда ее сигналы слышны, но уже ничего нельзя сделать для устранения ее причины".
В то же время, как пишет доктор Бренд, на такую неконтролируемую боль приходится мизерное количество ее проявлений, в целом же, она идеально исполняет свое предназначение: защищает человека от гибели, предупреждая об опасности: "Как врач, я могу с уверенностью сказать... в девяноста девяти случаях из ста люди ощущают кратковременную боль в исправимых ситуациях, требующих лечения, отдыха или изменений в образе жизни".
В некотором смысле, боль - это вообще признак того, что человек ещё жив и для него есть надежда на спасение. Недаром при тяжёлых травмах позвоночника способность ощущать боль служит для врачей маркером состояния больного.
Об этом вспоминал писатель Филипп Янси, который как-то попал в автокатастрофу и после нее, так же, как и его друг, доктор Бренд, изменил свое отношение к боли:
"Доктор постоянно проверял меня. Он двигал мои конечности и спрашивал: «Так больно? Ты чувствуешь это?». Правильным ответом, который отчаянно хотели услышать мы оба, было: «Да. Больно! Я чувствую это!». Любое ощущение подтверждало, что мой спинной мозг не поврежден. Боль была свидетельством жизни, взаимосвязи органов, признаком, что мое тело остается целостным".
Однако Пол Бренд не был бы христианином, если бы не задался следующим вопросом: если физическая боль - это дар Божий, который спасает жизнь человеку и даёт ему надежду, то не является ли таким даром и душевная/эмоциональная боль (социальная, как ее ещё называют)?
На самом деле, мы пока ещё очень мало знаем о том, что это за боль и какую роль она играет в человеческой жизни.
Так, к примеру, китайские учёные совсем недавно обнаружили, что и физическая, и эмоциональная боль влияют на части мозга схожим образом, но при этом у социальной боли более широкий спектр действия: она может притуплять физическую боль, если человек концентрируется на эмоциональных переживаниях.
Отсюда уже понятно, что и у этой боли есть свое глубокое предназначение, даже если мы этого до конца ещё не осознали.
Пытаясь осмыслить это, доктор Бренд и Филипп Янси обратили внимание на то, что в скорби об умерших боль неотделима от любви.
Как минимум, отсутствие эмоциональной боли свидетельствует о глубоких проблемах в человеческой душе. Как мертвое тело теряет способность чувствовать физическую боль, так и мертвая душа не испытывает эмоциональных переживаний. Можно сказать, что грех, как проказа, уничтожает ее чувствительность и эта потеря приводит человека к духовной гибели.
В этом смысле, отсутствие эмоциональной боли как реакции должно быть для человека тревожным сигналом: с его душой что-то не в порядке. И наоборот.
И здесь мы затрагиваем ещё один интересный и не до конца осмысленный нами момент: боли и страдания, как лекарства (или как попытки разбудить то, что начало терять чувствительность и отмирать). И это заставляет нас совсем иначе взглянуть на известные слова апостола Павла:
"Многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие".
Идея "боли как дара" несомненно связана и с проблемой страданий, которое христианство не воспринимает в однозначно негативном ключе. Пока нам больно, мы живы! Пока мы можем страдать, у нас есть надежда!
Так, мы чувствуем боль по умершим, говорит Филипп Янси, потому что они стали единым целым с нами. Нам больно, когда эти связи с близкими нам людьми натягиваются или рвутся (ссора, развод, смерть), но сама эта боль есть свидетельство любви, живущей в нас. И в некоторых случаях (не столь фатальных, как смерть) это - призыв что-то изменить.
Даже скорбь о погибших или умерших близких людях христианин, верующий в воскресение и вечную жизнь, может принять как признак жизни и любви. Не приглушить, а превозмочь эту боль. Увидеть в ней свое единство, а значит и надежду на новую встречу с теми, кто тебе настолько дорог.
Это не ответ на то, как избавиться от причин, вызвавших боль. Это просто другой взгляд на нее, другое отношение к боли, а вместе с тем и к Тому, Кто дал нам этот дар. Дар, который сложно принять, но без которого невозможно обойтись.
Вспомнился случай, когда я канцелярским ножом отхватил себе часть пальца (вдоль, через два сгиба), так что изрядный кусок кожи с мясом были почти отделены от основной плоти.
Хирург предложил мне выбор. Он может сделать обезболивание, но в этом случае, из-за особенностей реакции тканей, сделать шов тонким не получится. Проходит он через два сгиба, а значит палец перестанет сгибаться.
Но можно обезболивание не делать. Придется потерпеть, но тогда я смогу пользоваться пальцем по-прежнему. Я согласился потерпеть.
Операция не оставила у меня каких-то ярких воспоминаний. Было больно. Временами очень. Сейчас о ней напоминает только тонкий белый шрам. И палец гнется не хуже остальных.
Хирург (другой), который проверял швы перед снятием, с уважением отметил, как изящно сделана операция.
Понимаю, как условны параллели, но не могу не вспоминать об этом случае, когда задумываюсь, есть ли смысл в нашем страдании, которое допускает (или посылает нам?) Бог.
В конце концов, мы, ведь, можем быть уверены, что в страданиях Христа был смысл. Он был неочевиден в момент страданий, но стал явен в момент воскресения. Может быть, мы, просто, немного торопимся, пытаясь понять то, что нужно не осознать, а пережить?
"Так как наши легкие и временные страдания — ничто по сравнению с весомой и вечной славой, которую они нам приносят" (2Кор. 4:17).
