О старчестве, лжестарчестве и преподобном Иосифе Оптинском
22 мая – день памяти преподобного Иосифа, старца Оптинского. Отличный повод поговорить о чудесном явлении в нашей Церкви – старчестве.
В православном календаре под 22 мая, на фоне празднования перенесения мощей святителя Николая Чудотворца, как-то немного теряется день памяти еще одного близкого нам святого – преподобного Иосифа Оптинского. О нем самом и о феномене оптинского старчества и хотелось бы поговорить сегодня.
Этот текст написан не для того, чтобы он послужил «дорожной картой» при поиске старцев, а для того, чтобы мы научились правильно расставлять акценты в духовной жизни, трезво относиться к христианскому подвигу и не попадаться в сети никогда неспящего врага.
Думаю, что начать нужно с довольно «заезженной» проблемы, положительное решение которой, увы, не наблюдается. Не открою никакой тайны, если скажу, что образованность весьма немалого количества современного православного духовенства находится на уровне, оставляющем желать лучшего. Как преподаватель и экзаменатор со стражем работы в заочном секторе обучения, я часто лично сталкиваюсь с этим печальным явлением. Да, молитва и прочие духовные труды доступны христианину и без «тонн» прочитанных книг, но, если абстрагироваться от латинского схоластического подхода к богословию, то мы должны помнить, что настоящее богословие должно быть неразрывно связано с аскетическим подвигом. Отличным примером такой связи являются именно Оптинские старцы.
Эта самая необразованность (я не говорю о каких-то сложных философских трактатах, а об элементарном знании Священного Писания и святоотеческих творений) в полной мере касается не только священства, а в купе с непреодолимым желанием достигать желаемого легко и без усилий и порождает «веру» в различные слухи, легенды, а также где-то даже интуитивный поиск чудес. Неким ответвлением такой духовной патологии как раз и является желание, во что бы то ни стало, «прилепиться» или хотя бы получить совет от какого-нибудь старца. И как результат – целый пласт православных христиан, метущийся в поисках с целью обрести старца любой ценой. И пропорционально меньший, но тоже пласт «младостарцев», по разным причинам решивших использовать с пользой для себя непомерную тягу простого люда к старческому окормлению.
Враг человеческий не дремлет и, естественно, при таком отношении он быстренько отыщет для себя жертву, как среди духовенства, так и среди мирян.
По-хорошему, старец – это еще живущий на этой земле преподобный.
Думаю, многие из нас прекрасно понимают, что седые волосы и преклонный возраст не являются существенными признаками настоящего старца. Конечно же, без личного духовного и жизненного опыта никуда не денешься, но нередко ведь бывает и так, что при седых власах этот самый опыт либо отсутствует, либо не усваивается и не приносит положительных плодов, а потому и старики иногда выглядят глупцами.
Для справки стоит упомянуть, что не являются также признаками старца кряхтение при ходьбе, «блаженное» выражение лица, степенность движений, демонстративное возвышение собственной фигуры на фоне осуждения «погрязшего в грехах» священноначалия, «елейность» речи и прочие атрибуты, которые сможет изобразить любой человек. По-хорошему, старец – это еще живущий на этой земле преподобный. А когда мы читаем жития преподобных, то прекрасно понимаем, что они лишены даже малейшего намека на театральность. Что ж теперь, обращаясь к феномену оптинского старчества и, конкретно к житию и творениям преподобного Иосифа, давайте рассмотрим, кто же такие подлинные старцы.
С умножением греха уменьшается святость.
Русское старчество как явление, после определенного периода застоя, возрождается в конце XVIII века и достигает вершины своего влияния именно в Оптиной пустыни. Если транспонировать эту мысль на XXI век, можно понять, что сегодня институт старчества находится, мягко говоря, не в самом лучшем состоянии. А если быть точнее – он практически вообще отсутствует за редким исключением. С умножением греха уменьшается святость. Давайте просто вспомним, сколько тех же затворников покоится в пещерах Киево-Печерской Лавры, а столетия их жизненного подвига, как правило, ограничиваются XI, XII и XIII веками. А вот ХХ же век пополнил сонм святых, в основном, мучениками и исповедниками.
Получается, что если духовная и нравственная жизнь как целого общества, так конкретных христиан находится не на самом высоком уровне, то и светочей веры такое общество порождает все меньше. Оптина пустынь – это милостию Божией данный нам духовный феномен, своего рода духовный центр Российской империи XIX века. Поэтому приходится говорить о некоторых географических ограничениях старчества.
Если взглянуть на годы жизни всех четырнадцати старцев, то мы увидим, что они либо параллельны, либо «вытекают» одно из другого.
«География» – для святости вещь довольно условная. Естественно, что речь здесь не о природно-климатических условиях. Духовная «география» определяется местом жизни подвижников благочестия своей святостью привлекающих учеников и, таким образом, обеспечивающих духовно-наставническую преемственность. Преподобный Симеон Новый Богослов был учеником преподобного Симеона Благоговейного, а преподобный Никита Стифат – учеником преподобного Симеона Нового Богослова и т.д. При этом все они подвизались в Студийском монастыре. Похожую картину мы видим и в Оптинской обители.
Если взглянуть на годы жизни всех четырнадцати старцев, то мы увидим, что они либо параллельны, либо «вытекают» одно из другого. Естественно, что школа подвижничества в пустыне не возникла из «воздуха». Отец Моисей, с именем которого связывают не только внешнее благоустройство монастыря, но и насаждение в нем старчества, после наставлений у преподобного Серафима Саровского, подвизался с отшельниками в Рославльских лесах, а затем окормлялся у старцев Феодора и Клеопы – учеников преподобного Паисия Величковского.
То же самое можно сказать и о почитаемом нами ныне отце Иосифе (Литовкине). В жизни будущего оптинского старца неоценимую роль сыграл преподобный Амвросий Оптинский: уберег его от путешествия в Киев, отправил нести нелегкое послушание в трапезной, а потом назначил собственным келейником. Со временем наступило время, когда отец Амвросий пришедших к нему людей отправлял за советом к своему верному помощнику – иеромонаху Иосифу, впоследствии принявшего на себя старческий крест и все тяготы забот о монастыре и человеческих душах.
Похоже, что старчество как явление, нередко ограниченно географически, так как сосредотачивается в отдельных монастырях, обеспечивающих необходимую для наставничества духовную преемственность.
Не нужно пытаться «привязать» себя к старцу, а нужно «привязывать» себя к Христу.
Кроме того, вполне естественно думать, что подлинные, а не создающие видимость, подвижники благочестия любят и знают как Священное Писание, так и святоотеческую литературу. Для примера стоит напомнить, что оптинский старец, преподобный Лев Оптинский – ученик уже упомянутого отца Федора (Перехватова), ученика Паисия Величковского – будучи наследником исихастской традиции, уходящей своими корнями не только к святителю Григорию Паламе, но и к преподобным Симеону Новому Богослову, Максиму Исповеднику и даже Григорию Богослову, в своей деятельности натолкнулся на непонимание и со стороны влиятельных монахов и мирян, и со стороны некоторых представителей священноначалия, среди которых довольно ярко виднеется имя Калужского епископа Николая. Из-за этого до конца жизни он находился под притеснениями, и только заступничество таких светочей как митрополиты Филарет Московский и Иннокентий Пензенский иногда облегчало их. Поддержка упомянутых владык свидетельствует о том, что они хорошо были знакомы со святоотеческим учением, на которое всегда и опиралось русское старчество.
* * *
Не умаляя важности образования и преемственности, стоит помнить, что старчество – чудесное явление духовного порядка, великий дар Божий нам. И как все в жизни, старческое окормление дарует нам Господь. А потому, не стоит специально искать старцев, бесконечно мотаясь от монастря к монастырю, от пустыни к пустыни, теряя по пути душевное равновесие и пополняя ряды поклонников лжестарцев, время от времени появляющихся то там, то здесь. Это верный путь к прелести, а как следствие, потере вечности.
В коротком материале невозможно всесторонне изучить явление старчества, не претендую я и на истину в последней инстанции. Это просто попытка сказать, что не нужно пытаться «привязать» себя к старцу, а нужно «привязывать» себя к Христу. Нужно научиться любить Того, любовью к Которому горели и горят сердца всех старцев, включая преподобных отцов оптинских. Хотите духоносных советов – читайте не церковную беллетристику, не сомнительного происхождения мемуары, а Священное Писание и творения святых отцов. Те же Оптинские старцы милостию Божией оставили нам определенное количество письменных источников. Все уже сказано и написано до нас, осталось только потрудиться и найти нужные нам наставления. Даже за этот малый труд Господь поможет решить многие наши проблемы, беспокойства и тревоги. Чего всем нам от всего сердца и желаю.
