Родительская суббота: смерть как смысл жизни
Мы приближаемся к Великому посту и одной из последних ступеней на этом пути становится Вселенская родительская суббота, которая пришлась в этом году на 22 февраля.
Помимо молитвы за усопших этот день для меня становится временем, когда мысли о смерти активизируются в голове с какой-то особой ясностью и очевидностью.
Сегодня на планете немало людей рождается, но также и немало умирает. Иногда кажется, что смерть властвует где-то там, в застенках хосписов, онкодиспансеров, реанимаций и моргов. Весь окружающий антураж повседневной жизни направлен на то, чтобы прикрыть неприглядность смерти, сделать вид, что ее нет, набросить «шоры» на «глаза» и заставить человека в это поверить.
Общество потребления в своей массе абсолютно безразлично к страданиям и боли других. Обвинять кого-то в этом бессмысленно, так уж мы устроены. Точнее, такими уж нас сделал всякий грех, выстроенный на «фундаменте» гордости и самолюбия. Господь призывает человека противостоять пороку непрерывно, используя для этого различные способы. Кто-то слышит Божий зов и начинает шевелиться, а кто-то продолжает делать вид, что ничего «такого» не происходит. Но перед лицом смерти приходят в себя все без исключения. Не зря еще святитель Лука говорил, что лишь смерть может наполнить величием даже самые незначительные моменты нашей жизни.
Да, всем нам хочется пожить хорошо.
И тут мы сталкиваемся с удивительным парадоксом: всю свою историю человечество борется с различными болезнями, пытается преодолеть их, бросая на это дело доступные физические и интеллектуальные силы, но вот тот факт, что у нас на планете эпидемия смерти, сегодня замечают лишь немногие. К остальным же это осознание чаще приходит тогда, когда уже поздно. Да, всем нам хочется пожить хорошо. Взор многих обращен к успешным и богатым, бывает, что от того в душе начинают прорастать зачатки зависти.
Но давайте не забывать, что в обществе мы носим «маски». Чаще же обманутые ожиданиями, постоянно недовольные настоящим, люди, словно по болотным кочкам «скачут» от несчастья к несчастью, чтоб, в конце концов, «прискакать» к вековечному финишу всякой жизни – смерти.
Святитель Лука говорил, что лишь смерть может наполнить величием даже самые незначительные моменты нашей жизни.
Только вот в «цивилизованном» обществе говорить сегодня об этом стало как-то неприлично. Французский ученый-историк Филипп Арьес назвал смерть постыдной болезнью, весть о которой принято держать в тайне. В итоге все доходит до абсурда, когда люди и сами не хотят и часто своих умирающих родственников не готовят к переходу в вечность, до последнего скрывая факт, что болезнь уже безвозвратно разрушает это земное тело. При этом появление священника даже рядом с выздоравливающим больным воспринимается как подготовка к смерти, которой, опять же, лучше избежать, чтоб лишний раз не испугать человека. Однако же испуг может в итоге оказаться той последней возможностью, инструментом, позволяющим человеку, наконец, задуматься о предстоящей вечности и обратиться к Богу.
Что нас больше всего страшит в смерти? Конечно же – неизвестность, так как мы бессильны против нее. Но при этом мы волнуемся о сиюминутных потребностях: готовимся к экзамену в университете, к собеседованию с работодателем, переживаем о потерянной работе, о испорченной кофточке, о разбитой машине, о несделанном, некупленном, непосмотренном. Эти волнения заполняют наш ум, заставляют нервничать, отбирают сон, душевные, физические, эмоциональные и интеллектуальные силы. Но только о самом главном испытании мы предпочитаем молчать и делать вид, жить так, будто бы оно никогда не настанет, хотя мы все прекрасно понимаем, что умрем.
Что нас больше всего страшит в смерти?
«Будь готов к тому, что Господь каждый день может потребовать твою душу, – пишет святитель Иоанн Златоуст, – не делай так, чтобы сегодня покаяться, а завтра забыть об этом, сегодня плакать, а завтра плясать, сегодня поститься, а завтра упиваться вином».
Наше легкомысленное отношение к смерти – это продукт современной культуры, которая, первая в истории человечества, игнорирует ее. В сознании многих людей смерть перестала быть точкой отсчета новой жизни, гранью между жизнью и жизнью. По слову отца Александра Шмемана большинство сегодня верит «в какое-нибудь посмертное существование», но при этом не живет так, чтобы это самое «существование» постоянно иметь перед собой.
Смерть в современном мире утратила всякий смысл, стала восприниматься как полная погибель, которую, лишь возможно, переживут какие-нибудь «остатки» человека, но не весь человек. От того и приходится слышать отчаянные вопли и безнадежный плач на похоронах. И даже когда священник пытается донести до родственников усопшего какие-то слова утешения и надежды, дать понять, что это далеко не конец, все его речи быстро утрачивают силу, как только «бразды правления» берут распорядители похорон, заточенные на обострение чувства безнадежной утраты.
В сознании многих людей смерть перестала быть точкой отсчета новой жизни, гранью между жизнью и жизнью.
Это «химера» современной культуры. Сначала она замалчивает смерть, скрывает ее всеми возможными способами, дает понять, что смерти, вроде как, и нет, а когда такой неподготовленный человек лицом к лицу столкнется со смертью, тут же добивает его и выталкивает на задворки, подальше от «цивилизованного» общества. Что ж, последствия такого отношения не могут пройти бесследно. Хотелось бы снова обратиться к словам отца Александра: «Лишенная смысла, потерявшая значение события, придающего смысл жизни, смерть в нашей культуре превратилась в невроз, болезнь, требующую лечения. Несмотря на приукрашивание ее похоронной индустрией, несмотря на «гуманизацию» ее апостолами всего «естественного» и «натурального», смерть сохраняет свое присутствие в мире, но именно как невроз».
Следствием такого положения является выдача «карт-бланша» на свою деятельность разного рода «паразитам» в лице психоаналитиков и психологов, кабинеты которых никогда не пустуют. Конечно же, я не могу говорить о всех, подчас и среди психологов встречаются достойнейшие люди, но вот в массе все-таки приходится говорить именно о «паразитировании». Цены на их услуги обычно весьма внушительные, а результат если и не нулевой, то минимальный.
Что бы нам не говорили о доказанной необходимости самореализации, выходе из зоны комфорта, социальной адаптации, идентичности и прочих нагромождениях секулярной науки, в глубине души каждый человек понимает, что если нет никакого смысла в смерти, то и нет никакого смысла в жизни. «Отсюда скрытое отчаяние и агрессия, утопизм, разврат и в конечном итоге глупость, которые и есть истинный фон, темное подсознание нашей на вид счастливой и рациональной секуляристской культуры», – подытоживает отец Александр Шмеман.
Если нет никакого смысла в смерти, то и нет никакого смысла в жизни.
Хотя мы, христиане, и не склонны к столь легкомысленному отношению к смерти, но, думаю, что все сказанное, в определенной мере, относиться и к нам. Поэтому, соприкасаясь со смертью и «потусторонним» миром в своих сугубых молитвах Вселенской субботы, давайте не вспомним, что Церковь – это не «бункер», в который мы сбегаем от мира, что Она создана Христом, чтобы преображать человеческие сердца и мир вцелом.
Поминальные дни, смерть знакомых и родных, похороны – помимо молитв – это всегда хороший повод завести разговор о смерти и вечности, дать возможность отчаявшимся людям найти опору в этой жизни и надежду на жизнь грядущую. От того, думаю, и молитвенников, и личного подвига станет больше, а формальных «отписок», положенных в кулечки с продуктами – меньше.
Напоследок, в качестве мотиватора, хотелось бы привести слова святителя Иоанна Златоуста: «Христианин, ты воин и непрестанно стоишь в строю, а воин, который боится смерти, никогда не сделает ничего доблестного».
