Нужна ли нам сегодня добродетель нестяжания?

Поистине трудно сегодня найти более неблагодарное занятие, чем разговор о добродетели нестяжания.

Так получилось, что нам «посчастливилось» жить в эпоху тотального стяжания, а лучше сказать – в эпоху тотального гедонизма (1), который фактически стал религией современного человека. Сегодня подавляющая часть населения нашей планеты озабочена только одним: как сделать свой быт более комфортным? И, к великому сожалению, в современном обществе потребления это страстное желание комфорта стало уже вполне «нормальным» явлением. Вот и у нас в Украине общество всецело ориентировано на достижение европейского уровня жизни: все жаждут наступления счастливого времени, когда можно будет много зарабатывать и на заработанные деньги приобретать разного рода материальные блага.

Вы спросите меня – что в этом плохого? Плохо то, что мы разучились думать о ближнем, разучились помогать, отдавать и дарить, а главное – разучились испытывать духовную радость от того, что любовь к ближнему иногда требует от нас жертвовать чем-то ради этого ближнего. Так мы становимся равнодушными к чужой боли, к чужой беде. А все потому, что мы стали стяжателями и теперь можем испытывать кратковременную, животную радость только от приобретения, а не наоборот. Это похоже на наркоманию, но наркотик засасывает, и поэтому нам все время требуется все новая и новая доза в виде приобретения чего-то новенького, блестящего, интересного и т.д.

Собственно, этот процесс и называется обмирщением человека, т.е. это такое состояние, когда человек всецело отдает (а лучше сказать – продает) свою душу заботам века сего, как правило, при этом полностью забывая о Боге.

Увы, но в этом процессе стяжания от людей нецерковных – и поэтому далеких и от Евангелия, и от Христа – не отстают и христиане, которые также довольно часто забывают о важности такой добродетели, как добродетель нестяжания. Обмирщение входит в нашу жизнь через наше желание жить беззаботно, в достатке и покое, а через нас оно входит и в Церковь. Профессор Московской Духовной Академии А.И.Осипов пишет по этому поводу следующее: «Обмірщение захватило все конфессии без исключения. Особенно сильно оно проявляет себя в западном христианстве, опередившем в этом отношении нас, православных. Но мы усердно и небезуспешно догоняем его» (2).

Часто мы доходим до того, что придумываем оправдание своим страстям и утверждаем вещи, которые прямо противоречат учению Церкви и святых отцов. Например, широкое распространение в среде христиан получил стереотип о том, что нестяжательность вовсе не связана с ограничением себя в накоплении денег, имущества и т.д. Считается, что смысл нестяжания состоит не в отказе от богатства, а в том, чтобы не быть его рабом. Но мало кто задумывается над тем, что в этом, отчасти верном, утверждении нередко скрыто лицемерие и оправдание своих страстных привязанностей.

Каждый человек, будучи честен перед своей совестью, может без труда проверить, привязан ли он к земным благам или нет. Например, человек нестяжательный никогда не будет сожалеть о потере любого (пусть даже самого дорогого) имущества и с радостью (без сожаления) поделится с нуждающимися: «Каждый уделяй по расположению сердца, не с огорчением и не с принуждением; ибо доброхотно дающего любит Бог» (2 Кор 9:7).

Увы, мало кто способен сегодня не то что с радостью, но и скорбя, оказать малоимущим людям существенную помощь. Для православного христианина подобная привязанность должна служить поводом к покаянию и изменению своего внутреннего духовного устроения по Заповедям Евангелия. Так, свт. Игнатий Брянчанинов предупреждает от излишнего стяжания: «…В особенности же нужно отвергать те занятия, которые низвлекают нас ко многим расходам и к собранию излишнего имущества… Если же кто, по причине маловерия или другой какой немощи, не может так поступать, тот, по крайней мере, пусть признает истину и подвизается по силе, обвиняя свое младенчество».

Однако, мы скорее склонны оправдывать себя, часто прикрываясь при этом словами свт. Иоанна Златоуста: «Пусть милостыня запотеет в твоей руке», – трактуя их как запрет-предостережение подавать милостыню всем просящим. Подобное толкование является еще одним укоренившимся, ложным стереотипом, ибо святитель вовсе не призывает нас судить: кто из людей достоин помощи, а кто нет. Смысл слов святителя заключается в том, чтобы мы, подавая милостыню, задумались над тем, КАК (а не кому) мы помогаем, делаем ли это напоказ или действительно сострадаем и желаем помочь ближнему? Не в нашей власти брать на себя суд Божий и делить людей на достойных и недостойных. Прп. Исаак Сирин писал по этому поводу следующее: «Когда подаешь, подавай с великодушием, с ласковостью на лице, и снабди в большей мере, нежели сколько просят. Не старайся распознать достойного и недостойного; пусть все люди будут у тебя равны для доброго дела».

Впрочем, этот совет является всего лишь вольным пересказом известной евангельской заповеди: «Смотрите, не творите милостыни вашей пред людьми с тем, чтобы они видели вас: иначе не будет вам награды от Отца вашего Небесного» (Мф, 6:1).

Однако, являясь стяжателями, многие современные христиане не знают и не хотят знать того, что в Православной Церкви путь приобретения нестяжания всегда был связан с практическим отказом от стяжания.

Слова Спасителя: «Не можете служить Богу и мамоне» (Мф. 6:24), – всегда трактовались в Церкви как предостережение, предупреждение христианам: будьте внимательны, тот кто впустил в свое сердце страсть стяжания, не может уже быть христианином.

«Не собирайте себе сокровищ на земле…, ибо, где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (Мф. 6:19-21).

Подобные предупреждения не раз высказывались и святыми отцами.

Прп. Марк Подвижник: «Сребролюбие и тщеславие – суть причины немилосердия и лицемерия. Богатство соблазняет, прежде всего, владеющего. Само по себе богатство не есть ценность; это только театральная маска, скрывающая подлинный образ человека. Но владеющий приучается невольно дорожить им, впадает в опасный самообман, привязывается к мнимым благам».

Прп. Нил Синайский утверждал, что: «Многостяжательный опутан попечениями, и как пес привязан цепью; если принужден переселиться, то скорбное воспоминание об имуществе несет с собою, как тяжелое и бесполезное бремя».

«Любовь к богатству есть неестественная страсть, – говорит Златоуст, – желание богатства не естественно, не необходимо, но излишне… Оно делает вас пленниками бездушного имения, удаляет вас от служения Богу… Не достаточно презирать богатства, – продолжает святитель, – нужно и напитать нищих, а главное – последовать за Христом...».

Здесь мирскому пафосу стяжания, накопления, пафосу хранения вещественных благ святитель противопоставляет евангельскую заповедь, обязывающую нас помогать нуждающимся! Ибо пред лицом нищеты и горя всякое богатство неправедно и мертво, как свидетельство о косности сердца и нелюбви.

При этом Церковь совсем не требует от нас всеобщей бедности или нищеты, но обличает роскошь и излишество. Свт. Иоанн Златоуст видел решение вопроса о неравенстве и богатстве в любви к людям, ведь «любовь не ищет своего» (1 Кор. 12:5). Ему казалось, что вопрос был решен в первенствующей Церкви.

И действительно, в основной своей массе первые христиане совершенно не заботились ни о собственном материальном благополучии, ни о материальном процветании Церкви. Материальные ценности, в первую очередь, служили им для исполнения Заповедей Христа. Первоначальная христианская община рассматривала оказание помощи ближним как безусловное выражение и продолжение веры. Для первых христиан благотворительность была делом всех. Мало просто пожертвовать деньги – надо жертвовать собой и своим временем. В древней Церкви даже имевшаяся в храмах серебряная утварь считалась запасом средств для бедных на случай крайней нужды. Так епископ Иерусалимский Кирилл, не имея возможности иным способом помочь неимущим во время голода, продал все сосуды и украшения храмов и раздал деньги бедным.

Или, например, когда свт. Амвросия стали обвинять в том, что он раздал все священные сосуды для выкупа пленённых христиан, Амвросий произнёс в своё оправдание замечательные и достопамятные слова: «Пославший апостолов без золота – без золота и собрал Церковь. Церковь обладает золотом не для того, чтобы хранить его, но чтобы раздавать бедным и помогать им в нужде. К чему хранить то, что не приносит никакой пользы? Разве нам не известно, как ассирийцы вывезли всё золото и серебро из храма Господня (4 Царств 18:15-16)? И разве не лучше было бы первосвященнику обратить это золото в деньги и помочь ими голодающим, чем отдать на разграбление разбойнику и святотатцу? Разве Бог не сказал: как допустил ты, что столько бедняков умерло от голода, в то время как у тебя было достаточно золота, чтобы купить им еду? Как позволил ты увести в плен столько бедняков и не выкупил их? Как потерпел ты, что некоторые из них были убиты? Нужно было хранить сосуды живых созданий, а не изделия из мёртвого металла. Что ответить на это? Сказать: мы боялись, что храм останется без украшений? На это Бог возразил бы, что таинства вовсе не требуют золота. Их нельзя купить за золото, и не золотом они украшаются. Украшение таинств – искупление пленников».

Естественно, что Церковь признала первохристианские общины идеалом христианской жизни. Многие нравы и порядки, царившие в среде первых христиан, в дальнейшем получили каноническую основу. Например, Правило Cвятых Апостол 59: «Аще кто, епископ, или пресвитер, или диакон, некоему от клира нуждающемуся не подает потребнаго: да будет отлучен. Закосневая же в том, да будет извержен, яко убивый брата своего».

Славянская кормчая трактует это правило следующим образом: «Церковное богатство – нищих богатство. Церковное богатство – убогих богатство, Святое Писание именует и подобает раздавати его убогим».

Свидетельством того, что добродетель нестяжания одна из основных добродетелей в христианстве, являются монашеские обеты, среди которых есть и обет нестяжания.

Во время монашеского пострига человеку, решившему принять монашество, среди прочих задается следующий вопрос: «Пребудеши ли до смерти в нестяжании и вольней Христа ради во общем житии сущей нищете, ничтоже себе самому стяжевая или храня, разве яже на общую потребу, и се от послушания, а не от своего произволения?».

Тот, кто хочет стать монахом, отвечает утвердительно! Это означает, что он отказывается от всякого стяжания и выражает согласие жить в добровольной нищете, которая есть следствие добровольного отказа от стяжания.

Преподобный Нил Синайский писал: «Нестяжательностью называем мы не нищету невольную, которая, приключившись по необходимости, сокрушает дух, и как непроизвольная, почитается несносною, но добровольную решимость довольствоваться малым, приобретаемую самовластием помысла, однако ж требующую труда, и до того именно времени, пока упражнение, обратившись в навык, не соделает сносным того, что долгое время казалось трудным и нестерпимым».

Церковь никогда не оправдывала и не оправдывает монахов, нарушающих данный обет. Пользование вещами, несоответствующими нищенскому статусу монаха, не оправдывает даже принадлежность таких вещей к общемонастырскому имуществу.

Вот небольшой отрывок из диспута прп. Максима Грека со стяжателем. Обращаясь к преподобному Максиму, любостяжательный монах говорит: «Мы не заслуживаем никакого осуждения за то, что приобретаем имения и владеем землями и селами. Ни у кого из нас нет ничего своего. И никому из нас не позволено ничего взять себе, но все принадлежит монастырю. Поэтому мы справедливо называемся нестяжательными, ибо никто из нас не имеет ничего собственного, но все у нас – общее».

На что настоящий нестяжатель отвечает: «Говоришь ты мне нечто смешное. Это нисколько не отличается от того, как если бы многие жили с одной блудницей и, в случае укоризны за это, каждый стал бы говорить: я вовсе не грешу, ибо она есть одинаково общее достояние всех. Или если бы кто вышел на разбой в шайке и произвел вместе с другими грабеж, а потом схваченный и под пыткой стал бы говорить: я совсем невиновен, я ничего не взял, все награбленное осталось у других».

Прп. Симеон Новый Богослов так отзывался о любостяжательных монахах: «А другие хотят в монашеском образе проводить, сами того не понимая, мирское житие. Какой он (монах) даст ответ в день суда, когда Христос придет воздать каждому по делам, когда Он от монахов, с ним сочетавшихся, перед многими свидетелями взыщет обеты, которые они перед святым жертвенником и святыми Ангелами обещались исполнить и хранить? Мы дали обет, что будем монахами – и стали хуже мирских людей. Мы бежали от мира как врага – и, между тем, тех, кто в мире, и то, что от мира, любим больше нежели Самого Христа. Ибо святые отцы наши скорее решились бы оставить тело и освободиться от жизни во плоти, нежели изменить добродетели и для телесной потребности польстить кому-либо из живущих в изобилии. А мы, когда имеем в чем надобность, подобно молодым псам, которые, весело махая хвостом, ласкаются к бросающим голую, может быть, кость, сбегаемся к богатым, называя их благодетелями и попечителями христиан, и, одним словом, приписываем им всякую добродетель, хотя они до крайности порочны… Посему прекрасное, подлинно прекрасное, возлюбленные, дело – снова войти в первобытное блаженство и взяться за житие древних, потому что, как думаю, удобно это всякому желающему».

Однако, несмотря на все высказывания святых отцов и многовековой опыт Церкви, многие люди, не желая жить истинно христианской жизнью, часто находят себе оправдание в том, что нестяжание, мол, годится только для монахов.

О ложности и пагубности такого мнения очень подробно написал в своей работе «Единство идеала Христова» сщмч. Иларион (Троицкий). Позволю себе привести здесь некоторые цитаты: «У нас стало два христианства, два христианских идеала: один для монахов, другой для мирян. Такое разделение Христова идеала я считаю нелепым принципиально и крайне вредным».

Святой Златоуст пишет: «Ты очень заблуждаешься и обманываешься, если думаешь, что другое требуется от мирянина, а другое от монаха; разность между ними в том, что один вступает в брак, а другой нет, во всем же прочем они подлежат одинаковой ответственности… Богач не за то много наказан, что был жестоким монахом, но – если можно сказать нечто в пояснение – за то, что, будучи мирянином и живя в богатстве и пурпуре, презирал Лазаря в крайней бедности… Извинять себя в чем бы то ни было столь обычным присловьем «мы не монахи» – есть полнейшее непонимание сущности христианства, просто недомыслие... Обет отречения от мира дали и вы, миряне. Где и когда? При крещении нас всех спрашивали тогда, отрицаемся ли мы сатаны и всех дел его. Восприемники за нас отвечали: «Отрицаюся!». И еще спросили нас, отреклись ли мы от сатаны; и был наш ответ: «Отрекохся!». …Жаль, что миряне, когда вырастут, даже и не смотрят чина крещения… Непослушание и стяжательность – пороки и для мирян, так как от мира страстей отреклись и миряне. Идеал Христов, идеал совершенства един для всех. Этот идеал – цельность душевная, свобода от страстей… Знаю, что мирян в этой несомненной истине убедить очень и очень трудно, им выгоднее держаться противоположного истине заблуждения – тогда себя можно извинить и свалить вину всю на монахов; кстати, и душу отвести, ругая монахов».

Закончить эту статью мне бы хотелось словами прп. Исаака Сирина, который (как и многие другие святые) подчеркивал необходимость победы над страстями для достижения подлинного счастья, свободы и христианского совершенства. Без этой победы (т.е. освобождения человека от страстей, в том числе, и от страсти сребролюбия-стяжания) ни о каком духовном росте человека не может быть и речи: «Бог и Ангели радуются, когда мы в нуждах, а диавол и делатели его – когда мы в покое. Прискорбность и теснота расширяют и успособляют делание заповедей; а покой дает место страстям, и через то стесняет и пресекает делание заповедей... Если нет у тебя недостатка в потребном тебе, и тело здорово, и не боишься чего-либо сопротивного, – и говоришь, что ты можешь при сем чисто шествовать ко Христу; то знай, что ты болен умом и лишен вкушения славы Божией».

Ссылки:

1. Гедонизм – воззрение, признающее целью жизни и высшим благом наслаждение (Л.П.Крысин. Толковый словарь иноязычных слов русского языка. Изд. «Русский язык». Москва. 2002 г., с.164).
2. А.И. Осипов «Куда идет христианство». http://www.pravoslavie.ru/5866.html