Константинопольский, Вселенский или Стамбульский?
На саммите в Швейцарии Константинопольский патриарх почему-то поставил свою подпись под итоговым документом. А турецкий МИД почему-то потребовал объяснений. Что не так?
15-16 июня 2024 г. в Швейцарии проходил Глобальный саммит, на котором представители более чем 90 государств пытались найти формулу мира в Украине. Результатом этой работы явилось итоговое Коммюнике, которое подписали 80 стран и 4 организации. Эти 4 организации: Совет Европы, Еврокомиссия, Европарламент и Совет ЕС. Примечательно, что Ватикан отказался подписывать это коммюнике. Римский папа проигнорировал саммит, прислав туда своего кардинала Пьетро Паролина, который в Ватикане занимает пост наподобие министра иностранных дел. Отказ подписывать итоговый документ в Ватикане пояснили тем, что Ватикан присутствовал на этом мероприятии в качестве наблюдателя. Конечно же, это только отговорка в иезуитском стиле, поскольку Ватикан обладает статусом государства и пользуется международной правосубъектностью. В этом качестве у него есть все основания быть полноценным участником саммита. А вот кто не пользуется международной правосубъектностью, тем не менее был представлен на саммите своим главой и поставил свою подпись под Коммюнике, так это Константинопольский патриархат.
Патриарх Варфоломей не только прибыл на саммит, и не только выступил на его заседаниях, но еще подписал итоговый документ, за что удостоился личной похвалы от Президента Украины В. Зеленского. А вот Турция этого не оценила и не только опровергла сообщения о встрече Варфоломея на полях саммита с министром иностранных дел Турции Хаканом Фиданом, но и потребовала от Швейцарии и Украины, как организаторов саммита, объяснений, с какой стати подпись патриарха Варфоломея появилась под итоговым документом? Повторим, если Ватикан обладает международной правосубъектностью, имеет своих послов (нунциев) во многих государствах мира и взаимно аккредитует послов и так далее, то Константинопольский патриархат – это религиозная организация, не имеющая международной правосубъектности. А с точки зрения Турции – вообще не выходящая за рамки турецкого правового поля. Это как если бы различные религиозные организации из других стран вдруг стали подписываться под Коммюнике: православные, евангелисты, баптисты и так далее.
Турция вообще не считает патриарха Варфоломея «вселенским», а относится к нему как к главе греко-православной общины Турции. «Никаких изменений в нашей государственной политике относительно Греческого православного патриархата не произошло», – заявили в турецком МИДе и сослались на Лозаннский мирный договор 1923 г., где за патриархом Варфоломеем закреплен такой статус.
Почему же патриарх Варфоломей все же решился приехать на саммит и подписать Коммюнике, прекрасно зная, что это вызовет негативную реакцию турецких властей? Дело в том, что он очень хочет, чтобы за ним признавали такой же, или хотя бы похожий статус, какой есть у папы римского. В последние примерно сто лет Фанар отчаянно пытается заставить всех поверить в то, что Константинопольский патриархат является для Православия тем же, чем и Ватикан для католичества. Что Фанар имеет особые полномочия, что он являет собой этат Православия, что он может и даже должен представлять все Поместные Православные Церкви, что он один может даровать автокефалию, собирать Всеправославные соборы и так далее. В переговорах об объединении, которые ведут Ватикан и Фанар, обещая, что они обязательно увенчаются успехом, главным вопросом является не догматические различия и не различная традиция святости, молитвы и духовной жизни. Главным вопросом является вопрос первенства, кто будет первым, и какой смысл будет вкладываться в это понятие. То, что Иисус Христос сказал всем любителям первенства: «...кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом...» (Мф. 20:27), в современном мире мало кого интересует, как, впрочем, и все Евангелие.
В модели объединения Ватикана с Фанаром последний хотел бы представить все так, что Ватикан – это глава западного христианства, а Фанар – восточного. Поэтому он и пытается использовать любую возможность, чтобы продемонстрировать свое равноправие с Ватиканом, как и получилось в случае со швейцарским саммитом, правда довольно неуклюже. Однако нельзя сказать, что для притязаний Фанара на главенство в Православии нет никаких исторических оснований. Подчеркнем, исторических, а не канонических. Согласно канонам Церкви, утвержденным на Вселенских соборах, все Поместные Церкви равны между собой, а привилегии Церквей Рима или Константинополя – это не более чем первенство чести, выражающееся не в особых правах, а в порядковом номере Диптиха, списка Помесных Церквей. Однако исторически все складывалось не так просто.
В Западной Римской империи действительно была одна единственная Римская Церковь, а вот в Восточной, которая названа историками Византийской, было несколько Поместных Церквей, имеющих апостольское происхождение. Кстати, апостольское происхождение Константинопольской Церкви весьма сомнительно. Упоминания о том, что апостол Андрей основал христианскую общину в захолустном на то время городке Византий, довольно позднего происхождения. Считается, что Западная Римская империя пала в 476 г., а на ее месте возникло множество государств. Таким образом Римская Церковь оказалась для них единым объединяющим фактором. Восточная Римская империя просуществовала на тысячу лет дольше и пала в 1453 г., но ее территория постоянно сокращалась. Во второй половине первого тысячелетия под ударами арабов мусульман и других народов почти все древние патриархаты, Иерусалимский, Антиохийский и Александрийский оказались под властью иноверных. Их численность и влияние сильно сократились, а зависимость от столичного Константинопольского патриархата значительно возросла. В течение столетий от столичных властей, причем не только религиозных, но и светских зависело назначение патриархов и епископов этих Церквей. Часто они вообще редко когда показывались в своих епархиях, а проживали в Константинополе и, конечно, всецело зависели от местного патриарха. И естественно, что Константинопольские патриархи привыкли к такому положению дел. Этот исторический опыт и желание, чтобы все было и сейчас как тогда, очень явно просматривается в сегодняшних действиях и заявлениях Константинопольского патриархата.
В 1453 г. с приходом турок-осман положение Константинопольского патриархата кардинально изменилось, хотя нельзя сказать, что однозначно в худшую сторону. Он оказался встроенным в структуру светской власти Османской империи, а патриарх стал не только религиозным, но и административным главой греческого милета (населения) империи. То есть его власть внутри Османской империи еще более возросла. Но за ее пределами он стал восприниматься не столько как православный патриарх, сколько как один из высших чиновников турецкого султана. Когда Румыния, Болгария и другие страны обретали независимость от Османской империи, они и в религиозном плане стремились уйти из-под влияния Константинопольского патриарха. Еще одной причиной таких устремлений была политика искусственного насаждения эллинизма в подвластных Константинопольскому патриархату церковных структурах в других странах.
В результате Первой мировой войны Османская империя окончательно распалась, а на ее месте появилась Турецкая республика со значительно меньшей территорией. 24 июля 1923 г. между Великобританией, Францией, Италией, Японией, Грецией, Румынией, Королевством сербов, хорватов и словенцев, с одной стороны, и Турцией – с другой, был подписан Лозаннский мирный договор. Это тот самый договор, на который ссылаются нынешние турецкие власти, утверждая, что его положения определяют статус Константинопольского патриарха как главы православной греческой общины Турции, но никак не «вселенского» патриарха.
До Первой мировой войны греческое население Османской империи насчитывало примерно 2,5 млн человек. Но затем произошли события, известные в истории как Малоазийская катастрофа и обмен населением между Турцией и Грецией. Число жертв Малоазийской катастрофы, т. е. почти тотального истребления греческого населения Турции, оценивается в 600 тыс. убитыми, а еще до 1,5 млн греков были изгнаны из мест своего проживания. По Лозанскому договору переселению в Грецию подлежали более 1,4 млн греков. Были сохранены небольшие квоты для греков в Стамбуле, но все равно их численность постоянно сокращалась. Сегодня по разным источникам в Турции постоянно проживают всего лишь примерно 5 тыс. этнических греков.
Давайте представим себе ситуацию. В начале XX века Константинопольский патриарх окормляет в Турции довольно многочисленную паству, 2,5 млн верующих. Но затем эта паства почти в полном составе покидает территорию Турции, а значительная ее часть просто уничтожается. Что должен делать при этом Константинопольский патриарх? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно открыть Евангелие от Иоанна и прочитать 10 главу, в которой Господь сравнивает себя с добрым пастырем, полагающем душу свою за овец.
«...овцы слушаются голоса его, и он зовет своих овец по имени и выводит их. И когда выведет своих овец, идет перед ними; а овцы за ним идут, потому что знают голос его» (Ин. 10:3,4). «Я есмь пастырь добрый: пастырь добрый полагает жизнь свою за овец» (Ин. 10:11).
Вот пастырь пасет овец на каком-то определенном поле, на ночь загоняет их в определенный загон, но потом так случается, что овцы должны уйти на другое поле, в другой загон. С кем должен быть пастырь, с овцами или с опустевшим полем и загоном, в котором уже находится совсем иное стадо. В случае, если бы Константинопольский патриарх ушел вместе с греческим населением, он бы был вынужден отказаться от своих «вселенских» амбиций и стать предстоятелем Поместной Греческой Церкви, но он предпочел остаться в Стамбуле ради титула «Константинопольский» и ради попыток всем доказать, что он еще и «вселенский». Однако турецкие власти время от времени ставят его на место: то собор Святой Софии опять сделают действующей мечетью, то потребуют объяснений, с какой стати он подписывает международные документы, то еще что-нибудь. А периодически они вообще грозят выселить его из Турции на том основании, что в этой стране у него нет паствы.
С точки зрения сохранения эллинизма, исторической памяти о некогда великой Византийской империи, а, может быть, и надежд на ее восстановление в будущем, Константинопольский патриарх, конечно же, совершает подвиг. Он терпит унижения, он вынужден лавировать между властями Турции, США и других влиятельных мировых игроков, он постоянно должен доказывать свою значимость и вообще необходимость своего существования как церковного института, над ним постоянно висит дамоклов меч изгнания из страны. За все это ему честь и хвала. Но давайте скажем себе честно, к Евангелию это имеет какое-то отношение?
