Третья уния Константинополя с Римом: контуры все четче
Папа и патриарх Варфоломей в очередной раз заявили о грядущей единой Евхаристии. Означает ли это, что новая уния – только вопрос времени?
Как сказал В.О. Ключевский: «История – это фонарь в будущее, который светит нам из прошлого». Сегодня патриарх Варфоломей настолько активно ведет своих ведомых к унии с Римом, что этого уже нельзя не замечать, этого нельзя отрицать.
Совсем недавно, 30 ноября, на Фанаре отмечали свой престольный праздник – память апостола Андрея Первозванного. На праздничной литургии не было представителей Поместных Церквей, зато присутствовала делегация Ватикана. На проповеди патриарх Варфоломей заявил, что для него каждая личная встреча с папой Франциском – «это особый опыт братства», который усиливает желание с обеих сторон «идти рука об руку, сражаясь на пути к общей чаше Евхаристии».
Тогда же было зачитано послание папы Франциска патриарху Варфоломею по случаю праздника святого апостола Андрея Первозванного от 30 ноября 2020 г.: «Можем быть благодарными Богу за то, что отношения между Католической Церковью и Вселенским Патриархатом значительно выросли в течение прошлого столетия, хотя еще и дальше идем к цели восстановления полного общения, выраженного через участие в единой Евхаристической трапезе. Несмотря на существующие препятствия, я верю, что направляясь вместе во взаимной любви и поддерживая богословский диалог, мы достигнем этой цели».
Несложно заметить, что в словах и папы Франциска, и патриарха Варфоломея прозвучал один и тот же тезис – уверенность в скорой «единой Евхаристической трапезе». Таковая возможна только в одной Церкви. Потому мы вправе прогнозировать – уния будет, вопрос только – когда? И еще один вопрос – кто будет в этом участвовать? История может подсказать нам ответы.
В словах и папы Франциска, и патриарха Варфоломея прозвучал один и тот же тезис – уверенность в скорой «единой Евхаристической трапезе». Таковая возможна только в одной Церкви.
Константинопольский патриархат пытался организовать унию с Ватиканом дважды.
Лионская и Флорентийская унии
Первый раз это было в 1274 г. в Лионе. С 1204 по 1261 в Константинополе существовала Латинская империя, образованная в результате уничтожения Византийской империи крестоносцами во время Четвертого крестового похода. Кстати именно после Четвертого похода, который был направлен не против неверных, а против православных христиан, стало ясно, что латиняне – это уже не единоверцы, а беспощадные враги. И это не мнение иерархии и богословов, это прочуствовали на себе простые люди, с которыми крестоносцы вели себя исключительно жестоко. После изгнания латинян из Константинополя императором Михаилом VIII Палеологом, бывший глава Латинской империи Балдуин II отправился на Запад и умолял папу и европейских государей помочь ему возвратить Константинополь.
Папа Урбан IV, который был всецело на его стороне, начал распространять воззвания с призывом к новому крестовому походу против Константинополя. А тесть Балдуина Карл Анжуйский, который тогда являлся очень могущественным правителем, начал военные приготовления к будущей войне с греками. В это же время против восстановленной Византийской империи враждовали болгары и жители Пелопоннеса. Кроме того, внутри самой империи существовала угроза восстания, в связи с незаконным вступлением на престол самого Михаила Палеолога.
И вот в этих условиях император положил к ногам Рима Православие в обмен на политическую поддержку. Переговоры об этом с папами Урбаном IV, Климентом IV и Григорием X, быстро сменявших друг друга и привели к подписанию Лионской унии, согласно которой Православная Церковь в Византии принимала все католическое учение и подчинялась папе.
Второй раз попытка унии произошла в 1439 г. во Флоренции. Тогдашнему императору Иоанну VIII Палеологу также нужна была от папы военная помощь и политическая поддержка. И расплатиться он также планировал Православием.
Турки-османы со всех сторон окружили Константинополь, и греки делали отчаянные попытки хоть как-то попытаться сохранить Империю. В 1437 г. Иоанн Палеолог повез делегацию архиереев в Италию продавать Православие и запретил им покидать Ферраро-Флорентийский собор без подписей под документом, подчинявшим Православную Церковь папе. От подписей отказались всего несколько архиереев во главе со святым Марком Эфесским. Интересная деталь: один из этих архиереев, чтобы избежать подписи, притворился сумасшедшим, а другой просто сбежал. Уния не помогла – в 1453 г. Константинополь захватили турки-османы во главе с султаном Мехмедом II.
Обе эти унии не были реализованы на практике, поскольку православное духовенство и народ их не приняли. К сторонникам унии относились как к предателям. Презрение к ним было настолько сильным, что по свидетельству исторических источников, даже прикосновение к ним считалось осквернением.
Объединяет эти две унии не только то, что они остались только на бумаге, но и мотив, по которому они были заключены. Этот мотив – политический.
Объединяет эти две унии не только то, что они остались только на бумаге, но и мотив, по которому они были заключены. Этот мотив – политический. Константинополь в условиях реальной угрозы прекратить свое существование как государства, а императоры в условиях реальной угрозы потерять личную власть, пытались обменять на поддержку Запада свой самый ценный актив – Православие. Потакали им в этом иерархи во главе с Константинопольскими патриархами, а те из них, кто выражал несогласие – отправлялись в тюрьмы и ссылки. Христос не создавал свою Церковь в качестве актива и не вручал Ее в руки византийских императоров с возможностью распоряжаться по своему усмотрению, но обстоятельства заключения обоих уний говорят о том, что отношение к Церкви было именно таким.
Мечты о возрождении былого величия
Теперь, через призму вышеупомянутых исторических событий, посмотрим на сегодняшние действия Константинопольского патриархата.
В приведенных вначале статьи словах папы и патриарха Варфоломея нельзя не заметить уверенности в объединении Ватикана и Фанара, хотя слова «мы достигнем» можно понимать двояко. Если «мы» – это папа и патриарх, то объединение видится уже в ближайшем будущем в силу преклонного возраста обоих. Если же «мы» – это Фанар и Ватикан, то перспектива может быть отодвинута на более поздний срок. Но обратить внимание следует на то, что папа Франциск говорит об активизации диалога именно за последнее столетие. История свидетельствует, что так оно и есть на самом деле. Верно также и то, что за это столетие Константинопольский патриархат пережил тяжелые удары истории, поставившие его в итоге на грань полного исчезновения.
Если в 1914 г. на территории Османской империи проживало по разным оценкам от 1,7 до 2,3 млн греков, а Константинопольский патриарх был не только религиозным лидером православных христиан империи, но и светским главой этого «Рум миллет», то через десять лет, после Первой мировой войны, Малоазийской катастрофы, Геноцида понтийских греков и завершавшим все эти события Греко-турецкого обмена населением, в Турции осталось немногим более 200 тысяч этнических греков и в течение следующих ста лет их количество только сокращалось. На сегодняшний день в Турции проживает примерно 2-3 тысячи греков. В основном это сотрудники Константинопольской патриархии и члены их семей. Необходимо заметить, что этнических греков в Турции намного больше, по разным оценкам от 400 тысяч до 4 млн, но дело в том, что это греки-мусульмане, которые не имеют никакого отношения к Константинопольскому патриархату.
После ужасных историй о трагедии греческого населения Османской империи вначале XX века первое, что приходит в голову – это вопрос: а почему Константинопольский патриарх не последовал за своей паствой при обмене населением? Ведь о том, каким должен быть добрый пастырь Евангелие говорит достаточно ясно: «…пастырь добрый полагает жизнь свою за овец. А наемник, не пастырь, которому овцы не свои, видит приходящего волка, и оставляет овец, и бежит; и волк расхищает овец и разгоняет их. А наемник бежит, потому что наемник, и нерадит об овцах» (Ин. 10, 11-13). То, что Константинопольский патриарх остался в Турции в то время, как его паства была практически вся изгнана преимущественно в Грецию объяснимо не с точки зрения Евангелия, а с точки зрения греческого национализма.
Патриарх остался в Стамбуле, чтобы «беречь место», чтобы быть символом былого греческого величия, и чтобы питать надежду греков на то, что когда-нибудь они вернутся и Константинополь снова станет великолепной столицей возрожденной империи. Именно поэтому Константинопольские патриархи терпят унижения и притеснения как со стороны турецких властей, так и недружелюбного местного населения. Возможно, это и похвально с точки зрения греческого национального самосознания, но необходимо признать, что такое отношение не имеет под собой Евангельской основы. Евангелие скорее дает отрицательную оценку подобному национальному самосознанию. Ведь это очень похоже на чаяния евреев во времена Христа о том, что Мессия должен будет возродить на земле царство Давидово, и что евреи будут властвовать над всеми народами. И отказ Христа реализовывать эти чаяния и послужил толчком к тому, что люди, восклицавшие при Входе Господа в Иерусалим: «Осанна Сыну Давидову!» через несколько дней завопили: «Распни, распни Его!».
Возможно, когда-нибудь и произойдет триумфальное возвращение греков в Константинополь, но пока мы наблюдаем, как турецкие власти последовательно выдавливают Константинопольский патриархат со своей территории. В 1954 г. при попустительстве властей произошел погром патриархата. В 1955 г. был такой же погром греческой общины в Константинополе. В 1971 г. Турция закрыла богословскую школу на острове Халки. В 1994 г. в храм святого Георгия было подложено взрывное устройство. Тогда его удалось обезвредить, но в 1996 г. в храме все же произошел взрыв. В 2020 г. храм Святой Софии, имевший статус музея, был превращен в мечеть. И это далеко не полный список.
Триумфального возвращения греков в Константинополь пока не просматривается, а вот перспектива выселения Константинопольского патриархата с территории Турции становится все более реальной. В этих условиях история повторяется – Константинопольский патриархат пытается найти помощь в Ватикане и готов ради этого идти на унию с Римом. Сложно сказать, на что именно он при этом рассчитывает, но одно несомненно – если бы Фанар не испытывал бы таких проблем как сейчас, если бы у него была многомиллионная паства как раньше, если бы ему не грозило выселение из Константинополя и так далее, то и бросаться в объятия Ватикана он бы не стал. Ведь подготовка к унии – это огромный риск. Две прошедших попытки свидетельствуют о том, что те императоры и патриархи, которые их затевали, заканчивали очень плохо. Духовенство и народ просто отказывались им подчинятся. Поэтому, прежде чем совершать очередную такую попытку, Константинопольские патриархи пытаются упрочить свою власть в Православии. И это также просматривается на протяжении последних ста лет.
Две прошедших попытки свидетельствуют о том, что те императоры и патриархи, которые их затевали, заканчивали очень плохо. Духовенство и народ просто отказывались им подчинятся. Поэтому, прежде чем совершать очередную такую попытку, Константинопольские патриархи пытаются упрочить свою власть в Православии.
Стать Первым, чтобы привести Церковь в унию?
В последнее время учение о якобы первенстве власти Константинопольского патриарха было уже окончательно сформировано и систематизировано. Наиболее полно оно выражено в трактате нынешнего главы Американской Архиепископии архиепископа Элпидифора (Ламбриниадиса): «Первый без равных». Завершается этот трактат такими словами: «Первенство архиепископа Константинополя, как мы уже сказали, не имеет ничего общего с диптихами, всего лишь выражающими иерархическией порядок (который, в противоречивых определениях документ Московской Патриархии до некоторой степени признает, но по сути отрицает). Если мы будем говорить об источнике первенства, то таким источником является сама личность архиепископа Константинополя, который как епископ является первым «среди равных», но как архиепископ Константинополя и, соответственно, Вселенский Патриарх есть первый без равных (primus sine paribus)».
Вторит ему и один из самых известных греческих богословов митрополит Навпактский Элладской Православной Церкви Иерофей (Влахос): «У Вселенского патриарха есть ряд задач, которые на практике были признаны всеми Православными Церквами. Среди них та, что он председательствует на Соборах и предоставляет автокефалии. У кого есть эти исключительные привилегии и обязанности? Любой, кто отрицает их, должен будет отвергнуть все автокефальные Церкви и автокефалии, которые патриархат предоставил младшим (Церквам – Ред..). <…> Вселенский патриарх первым формирует единство Церкви в образе (или по образу – Ред.) Христа, не будучи при этом "викарием Христа" <…> Тот, кто не пребывает в общении с Первым (Константинопольским патриархом – Ред.), тот вместе со своим Синодом отрезан от церковного сообщества».
И апогеем извращенного понимания самой природы Церкви является высказывание митрополита Адрианопольского Элладской Церкви Амфилохия: «Существует мнение, что Православную Церковь возглавляет Иисус Христос. Но на самом деле Церковь возглавляет Вселенский патриарх».
О том, что подобное мировоззрение Фанара неизбежно приведет к отрицанию догмата о Церкви в том виде, в котором он сформулирован на Втором Вселенском соборе в 381 г. предупреждал еще архимандрит Софроний (Сахаров) (1896-1993), который, кстати, пребывал в лоне именно Константинопольской Церкви и был ею канонизирован год назад:
«В настоящее время в недрах нашей Святой Церкви появилась великая опасность извращения догматического учения о Ней, следовательно, и опасность извращения Ее бытия, потому что догматическое сознание органически связано со всем ходом внутренней духовной жизни. <…> Потеря догматической истины своим неустранимым следствием будет иметь потерю возможности истинного богопознания, полнота которого дана Церкви. <…> Если мы теперь исказим учение о Церкви, а следовательно, и образ Ее бытия, то как может Она послужить Своим сынам путем к Истине? Вы спросите, но в чем же это искажение видно теперь? Отвечаем: в Константинопольском нео-папизме, который быстро из фазы теоретической пытается перейти в практическую».
Можно предположить, что далеко не все архиереи Константинопольского патриархата разделяют стремление патриарха Варфоломея к главенству в Церкви. Если мы посмотрим на ситуацию, которая сложилась в Элладской, Кипрской и менее выражено в Александрийской Церквях после признания ими Православной церкви Украины, этого символа главенства Фанара, то мы увидим, что там нашлось немало архиереев, которые выступили резко против такого признания. Причем это несогласие было подкреплено настолько сильной аргументацией, что, например, предстоятель Кипрской Церкви, архиепископ Хризостом, не нашел других аргументов, кроме угроз извергнуть их из сана. В самой Константинопольской Церкви епископат пока молчаливо соглашается с политикой патриарха Варфоломея и других сторонников Константинопольского нео-папизма, но вскоре может настать момент истины, когда придется выбирать: или–или.
Предположительно такой момент настанет в 2025 г. во время празднования 1700-летия Первого Вселенского собора. Лучшего повода для патриарха Варфоломея и папы Франциска объединить на каком-то уровне возглавляемые ими церковные структуры просто не существует. В 325 году на Первом Вселенском соборе в Никеи, во-первых, была одна единая Церковь и на западе, и на востоке, а во-вторых, вопросы о Филиокве и о главенстве римского папы не поднимались вообще.
Правда и Константинопольской Церкви еще тогда не существовало как таковой, поскольку не существовало еще Константинополя. Святой император Константин Великий перенес столицу империи в городок Византий только в 330 г. и до Второго Вселенского собора (381 г.) город находился в юрисдикции митрополита Ираклийского. Но про это досадное недоразумение никто вспоминать не будет. И вот в это время, совсем уже скоро, греческое духовенство и народ должны будут показать, достойны ли они памяти своих предков, не принявших Лионскую и Флорентийскую унии. Хочется верить, что и новую унию ждет такой же бесславный конец.
Впрочем, время покажет…
