Как РПЦ половину Польской Церкви отбирала: второй ответ кир Хризостому

Мы продолжаем отвечать на «темник» Фанара, озвученный устами предстоятеля Церкви Кипра Архиепископа Хризостома в адрес Русской Церкви. В предыдущей публикации мы подробно разбирали обвинения предстоятеля Кипра в том, что РПЦ «отняла» две епархии у Грузинской Церкви, теперь обратимся к Польской, у которой, по мнению кир Хризостома, Русская Церковь «отобрала половину христиан».

Напомним, что в начале ноября архиепископ единолично, вопреки прежнему решению Синода собственной Церкви, признал т.н. «Православную церковь Украины» помянув ее «предстоятеля» на Литургии, чем вызвал разделения внутри Кипрской Церкви. 

Вслед за этим кир Хризостом в общении с масс-медиа сделал целый ряд очень резких заявлений как в отношении Русской Православной Церкви, так и в отношении архиереев Церкви, несогласных с признанием им украинских раскольников.

Высказанные им обвинения были, с одной стороны, парадоксальны. С другой стороны, очевидно направленны на дискредитацию Русской Церкви в глазах православного мира. В частности, явной задачей подобных обвинений является разобщение Русской Церкви с другими Поместными Церквями: Грузинской, Польской, Румынской и прочими.

Несмотря на абсурдность обвинений, мы не можем пройти мимо них, так как аналогичный «компромат» фанариоты используют в кулуарах при переговорах с Поместными Церквями, а значит есть необходимость в публичном и подробном ответе и с нашей стороны.   

Цитата с обвинениями владыки Хризостома звучит так: «Архиепископ также сообщил, что после падения коммунизма Вселенский патриархат обратился к Русской православной церкви с просьбой вернуться к статусу до 1917 года, что было отклонено тогдашним патриархом Московским Алексием. И теперь они так себя ведут. Спрашивая Вселенского Патриарха: если кодексы существуют, почему они мешают (Московский Патриархат – Ред.)? Я знаю, что сегодня он взял две епархии из Грузии, две епархии из Украины, он принял более половины христиан из Польши, он взял епархии из Румынии. Кто дал им право основать автокефальную Церковь в Америке? Это вмешательство других в юрисдикции вызвало потрясения во всем Православии».

«Он (Московский Патриархат) принял более половины христианства из Польши»

Сложная манера кира Хризостома излагать обвинения снова ставит в тупик. Лишь методом исключения можно предположить, что речь идет о событиях 1939 года, когда сталинский СССР присоединил к себе земли Западной Украины и Западной Белоруссии. Вслед за этим, на этих территориях были созданы и епархии РПЦ. Для каких-то других версий обвинений кипрского предстоятеля исторических предпосылок просто не существует.

Начать, пожалуй, стоит с того, что Польская Православная Церковь никаких претензий по данному вопросу к РПЦ не имеет и не выражает.

Также стоит задать вопрос архиепископу Хризостому: раз теперь вы вместе с патриархом Варфоломеем признаете «Православную церковь Украины» и считаете, что вся Украина входит именно в ее юрисдикцию, то может быть вы убедите «вернуть» Польской Церкви западноукраинские епархии? Исходя из вашего же мнения, что они «были отобраны» у Польской Церкви? Или теперь, по традиции, вы сошлетесь на 34-е Апостольское правило, на которое любят ссылаться в ПЦУ – что в «каждом независимом государстве должна быть своя Церковь»?

Так на основании этого же правила, после включения данных территорий в состав СССР, и была восстановлена на них юрисдикция Русской Церкви.

Впрочем, все дело в том, что в существование в 1939 году автокефальной Польской Православной Церкви верят только в Константинополе. В Русской Церкви, как и в самой Польской Церкви, считают, что в этом время имел место неканонический раскол. То есть, говоря другими словами, никакой автокефальной Польской Церкви не существовало.

Немного истории:

С 1918 года польские власти (националистический режим Пилсудского) блокируют доступ в Польшу архиереев из СССР. В это время Русская Церковь принимает решение о создании в Польше автономной Церкви из расположенных на ее территории епархий.

И вот здесь уместно вспомнить про 34-е Апостольское правило, а также 17-е правило IV Вселенского Собора, на которое любит ссылаться Фанар. Оба эти правила гласят в вопросе устройства церковных границ:

«Епископам всякого народа подобает знать первого в них, и признавати его яко главу, и ничего превышающего их власть не творити без его рассуждения: творити же каждому только то, что касается до его епархии, и до мест к ней принадлежащих…» (34 Ап. пр.), «….распределение церковных приходов да последует гражданскому и земскому порядку» (17 пр. IV Вс. Собора). Именно на эти нормы часто ссылаются сторонники создания новых автокефальных Церквей.

Суть их такова: церковные границы следуют за политическими. Однако на самом деле ни в одном церковном каноне нет определения слов как «автокефалия», «автономия», «самоуправление», «экзархат». То есть, каноническое право определяет необходимость создания церковной структуры в каждом государстве, но не определяет должна ли она быть автокефальной, автономной, самоуправляемой или митрополией. Наглядно нам об этом свидетельствует и история Церквей, также, как и их современность. В составе Константинопольской Церкви есть три автономные Церкви (в США, Финляндии и Эстонии) и многочисленные митрополии в разных странах. Также, как и в составе РПЦ есть различные структуры с разной степенью самостоятельности в Японии, Китае, Средней Азии, Украине, Белоруссии, Эстонии, Латвии, Литве и т.д.

Именно поэтому в 1918 году, после возникновения независимой Польши, Московский Патриархат провозглашает автономию Польской Церкви. Однако польские власти взяли курс на отделение Польской Церкви от РПЦ, а вместе с тем и на притеснение Православия. Православные храмы захватывались и отдавались под католические.

В январе 1922 г. состоялся первый польский Собор епископов, в мае – второй, а в середине июня того же года – третий Собор. 

«Собор этот, был открыт речью министра-президента Польши, который выразил пожелание правительства о необходимости иерархического устройства Православной Церкви в Польше и безотлагательного принятия, ввиду устранения в Москве канонической власти Православной Церкви, решения о самостоятельности Православной Церкви в Польше на началах автокефалии», – писали епископы Православной Митрополии в Польше Патриарху Тихону 16 августа 1924 года.

«Таким образом, сейчас уже нет никаких оснований сомневаться в том, что автокефалия Польской Православной Церкви возникла в 1924 г. под явным давлением правительства Пилсудского, а это давление могло диктоваться лишь целями полонизации русского православного населения Польши и порабощения Православной Церкви Ватикану через унию. Ясно теперь и то, что Константинопольский патриарх Мелетий IV, в каких-то политических или иных целях, пошел навстречу этим намерениям польского правительства, утвердив автокефалию Польской Православной Церкви помимо Матери-Церкви Русской, которой лишь и принадлежало по канонам это право», – писал об этой ситуации доцент Московской духовной академии Анатолий Ведерников.

Константинопольский томос для Польской Церкви

В 1924 году Польская Церковь получает томос об автокефалии от Константинопольской Церкви. Обоснования для этого в томосе приводятся следующие: «С любовью рассмотрев эту просьбу, принимая в соображение предписания святых канонов, устанавливающих то, что устроение церковных дел должно следовать политическим и общественным формам (Правила 17, 28 IV Вселенского Собора), а также апофегму Фотия: "Принято, что права, относящиеся к церковным делам, а в особенности к делам приходов, должны сообразоваться с политическими и административными изменениями", с другой стороны, повинуясь настоятельному голосу канонического долга, налагающего на Наш Святейший  Вселенский Престол заботы о Православных Церквах, находящихся в нужде; рассматривая равно и факт, с чем соглашается и история (ибо написано, что первое отделение от Нашего Престола Киевской Митрополии и Православных Митрополий Литвы и Польши, зависящих от нее, а также присоединение их к Святой Московской Церкви, произошло отнюдь не по предписаниям канонических правил, а также не было соблюдено всего того, что было условлено относительно полной церковной автономии Киевского митрополита, носящего титул Экзарха Вселенского Престола), наша Мерность и святейшие митрополиты, наши во Святом Духе возлюбленные братья и сослужители сочли долгом внять просьбе, с которой обратилась к Нам Святая Православная Церковь в Польше, и дать Наше благословение и утверждение на ее автокефальное и независимое устройство».

Для анализа последующих событий нам важно запомнить эти основания и разобраться в них. Важны они как для понимания церковной истории ХХ века, так и для понимания последовавших уже в наши дни действия Константинопольской Церкви в отношении Украины. Как мы видим, Фанар использует почти тождественные основания как в 1924 году в польской ситуации, так и в 2018 году в отношении Украины. Тем важны эти основания, так как именно история с Польшей является первой явной попыткой агрессии Константинопольской Церкви на территорию других Поместных Церквей. Рассмотрим их внимательно: 

1. Оспаривания действительности томоса 1686 года о передаче Киевской Митрополии (включавшей себя тогда и часть Польши) в подчинение Московской Патриархии.
2. Апофегма Фотия.
3. Правило 17 IV Вселенского Собора.
4. Правило 28 IV Вселенского Собора.

В отношении попытки обнулить значение томоса 1686 года мы приведем цитату из заявления Синода РПЦ, принятого уже по поводу украинской ситуации в 2018 году:

«Акт 1686 года, подтверждающий пребывание Киевской митрополии в составе Московского Патриархата и подписанный Святейшим Константинопольским Патриархом Дионисием IV и Священным Синодом Константинопольской Церкви, пересмотру не подлежит. Решение об его "отзыве" канонически ничтожно. В противном случае было бы возможно аннулирование любого документа, определяющего каноническую территорию и статус Поместной Церкви – вне зависимости от его древности, авторитетности и общецерковного признания.

В Синодальной грамоте 1686 года и иных сопутствующих ей документах ничего не сказано ни о временном характере передачи Киевской митрополии в ведение Московского Патриархата, ни о том, что данный акт может быть отменен. Попытка иерархов Константинопольского Патриархата в политических и своекорыстных видах пересмотреть данное постановление спустя более трехсот лет после того, как оно было вынесено, противоречит духу священных канонов Православной Церкви, не допускающих возможности пересмотра установившихся и не оспариваемых на протяжении длительного времени церковных границ.

Так, правило 129 (133) Карфагенского Собора гласит: "Если кто… обратил какое место к кафолическому единению и в продолжение трех лет имел оное в своем ведении, и никто оного не требовал от него, то после да не будет оное от него взыскуемо, если, притом, в сие трехлетие существовал епископ, долженствующий взыскать, и молчал". А 17 правило IV Вселенского Собора устанавливает тридцатилетний срок давности для возможного соборного рассмотрения споров о принадлежности даже отдельных церковных приходов: "Приходы в каждой епархии… должны неизменно пребывать под властью епископов, заведующих ими – и в особенности, если в продолжение тридцати лет бесспорно они имели их в своем ведении и управлении"».

Заметьте, в вопросе, связанном с украинской экспансией Константинополя в 2018 году Русская Церковь ссылается на то же самое 17 правило IV Вселенского Собора, на которое сам Константинополь ссылался при своей экспансии в Польшу в 1924 году… Позднее мы вернемся к этому важному моменту.

Кроме того, следует учесть, что в 1924 году границы Польши (и провозглашаемой ППЦ) вовсе не укладывались в границы Киевской Митрополии 1686 года, а значительно их превосходили. 

«Апофегму Фотия» мы оспаривать не будем. Хотя Русская Церковь в ответ на польский томос Константинополя и оспаривала ее, так как она не была утверждена ни одним из Соборов, а значит не имеет для Церкви канонического значения. Мы же просто ее запомним.

Анализ 28 правила IV Вселенского Собора

Отдельную роль играет 28 правило IV Вселенского Собора. Так, в частности, в 1924 году, выдавая томос об автокефалии Польской Церкви, Фанар ссылается именно на него:

«Во всем последуя определениям святых отец, и признавая читанное ныне правило ста пятидесяти боголюбезнейших епископов, бывших в соборе во дни благочестивые памяти Феодосия, в царствующем граде Константинополе, новом Риме, тожде самое и мы определяем и постановляем о преимуществах святейшия церкви тогожде Константинополя, нового Рима. Ибо престолу ветхого Рима отцы прилично дали преимущества: поелику то был царствующий град.

Следуя тому же побуждению и сто пятьдесят боголюбезнейшие епископы, предоставили равные преимущества святейшему престолу нового Рима, праведно рассудив, да град получивши честь быти градом царя и синклита, и имеющий равные преимущества с ветхим царственным Римом, и в церковных делах возвеличен будет подобно тому, и будет вторый по нем.

Посему токмо митрополиты областей, понтийские, асийские и фракийские, и такожде епископы у иноплеменников вышереченных областей, да поставляются от вышереченного святейшего престола святейшие константинопольские церкви: сиречь, каждый митрополит вышепомянуных областей, с епископами области, должны поставляти епархиальных епископов, как предписано божественными правилами. А самые митрополиты вышеупомянутых областей должны поставляемы быти, как речено, константинопольским архиепископом, по учинении согласного, по обычаго, избрания, и по представлении ему оного».

КПЦ трактует данное правило, как указание на наличие некого первенства власти во вселенском Православии. Однако, если мы внимательно присмотримся к тексту данного правила, то увидим следующие:

Во-первых, отцы Собора ссылаются на 3-е правило II Вселенского Собора: «Константинопольский епископ да имеет преимущество чести по римском епископе, потому что град оный есть новый Рим». Как мы видим, речь в нем четко идет о первенстве чести, а не о первенстве власти. Если вдруг, вопреки тексту канона, мы признаем, что почему-то речь идет о первенстве власти, то вслед за этим нам придётся признать, что обладал им епископ Рима, а значит и претензии римских пап на первенство власти были обоснованы, что отвергнуто Церковью, в том числе Константинопольской.

Если вопреки тексту канона, мы признаем, что речь идет о первенстве власти, а не чести, то вслед за этим нам придётся признать, что обладал им епископ Рима, а значит и претензии римских пап на первенство власти были обоснованы

Во-вторых, отцы обоих Соборов четко определяют причину этого первенства чести: «потому что град оный есть новый Рим», «поелику то был царствующий град», «да град получивши честь быти градом царя и синклита». То есть приведена вполне четкая политическая причина того времени: перенос столицы Империи из Рима в Константинополь, что делает кафедру Константинопольского епископа столичной. Напомним, что во времена как Второго, так и Четвертого Вселенских Соборов, все автокефальные Церкви находились в приделах и на рубежах Византийской империи.

Но в 1924 году уже нет Византийской империи. Константинополь уже не город «царя и синклита». Более того, это уже даже не столица Турции, а в 1930 году Константинополь исчезнет и вовсе, будучи переименован в Стамбул.

В-третьих, если стать на точку зрения Фанара и счесть, что данный канон неизменен в своей актуальности вне зависимости от исторического контекста, то придётся эту оценку применить ко всему тексту канона. Именно ко всему тексту, а не только к той его части, которая нравится Константинопольским патриархам. А ведь в тексте канона мы видим четкое определение границ КПЦ: «Токмо митрополиты областей, понтийские, асийские и фракийские, и такожде епископы у иноплеменников вышереченных областей, да поставляются от вышереченного святейшего престола святейшие константинопольские церкви».

Более того, считая незыблемым данный канон, мы увидим, что границы Церквей определяются не Синодом КПЦ, а Вселенскими соборами. Став на эту точку зрения, нам придётся все Поместные Церкви вернуть к границам V  века, так как ни в одном из канонов Вселенских Соборов, мы не найдем упоминания про «делегирование» их власти епископу Константинополя, что утверждают на Фанаре.

Став же на позицию значимости исторического контекста канона и принимаемых на его основе решений, мы вынуждены будем признать – свою актуальность он утратил. И по сей день на его основе воздаваемое первенство чести епископу Нового Рима – не более чем дань уважения к церковной исторической памяти.

Став на позицию значимости исторического контекста канона и принимаемых на его основе решений, мы вынуждены будем признать – свою актуальность он утратил. Воздаваемое на его основе первенство чести епископу Нового Рима – не более чем дань уважения к церковной исторической памяти.

Анализ 17-го правила IV Вселенского Собора

Следующее правило, на которое опирается КПЦ при выдаче польского томоса - это 17-е правило IV Вселенского Собора, которое в полном варианте гласит: «По каждой епархии, в селах, или предградиях сущие приходы, должны неизменно пребывати под властью заведывающих оными епископов: и наипаче, аще, в продолжении тридесяти лете, бесспорно имели оные в своем ведении и управлении. Аще же не далее тридесяти лете был, или будет о них какой спор: то да будет позволено почитающим себя обиженными, начали о том дело пред областным собором. Аще же кто будет обижен от своего митрополита: да судится пред екзархом великие области, или пред константинопольским престолом, якоже речено выше. Но аще царскою властью вновь устроен, или впредь устроен будет град: то распределение церковных приходов да последует гражданскому и земскому порядку».

В этом правиле мы можем выделить следующие существенные положения:

Во-первых, сохранение административных церковных границ на основании практики последних тридцати лет. Справедливости ради нужно указать, что речь идет не о епархиях или митрополиях, а лишь о приходах и их отношении к конкретной епархии. Так поясняет его значение известный богослов XII века монах Иоанн Зонара, являющийся наиболее авторитетным толкователем канонов в Константинопольской Церкви. Однако в томосе канон применен так, будто бы речь может идти в целом о границах Церквей. И эта норма канона как раз очевидно обличает действия КПЦ. Ведь польские епархии были в составе РПЦ уже столетия, что значительно более тридцати лет. Казалось бы, это должно указывать на нерушимость их юрисдикционной принадлежности. Тем более, противоречит данной норме канона попытка отменить действия томоса 1686 года, прописанная в том же томосе об автокефалии. Но, вероятно, фанариотам пришлось использовать этот канон за неимением другого, из-за прочих его положений.

В томосе канон применен так, будто бы речь может идти в целом о границах Церквей. И эта норма канона как раз очевидно обличает действия КПЦ. Ведь польские епархии были в составе РПЦ уже столетия, что значительно более тридцати лет. 

Во-вторых, принцип рассмотрения споров в соборах по иерархии. Исходя из этого принципа, противоречие между польскими и московскими иерархами должен был рассматривать Собор Русской Церкви. На чем, собственно, и настаивал Московский Патриархат, не имея принципиальных возражений против канонического провозглашения польской автокефалии. Почему, если смотреть с канонической точки зрения, вместо Собора РПЦ вопрос взялся решать Фанар? Из-за спешки? Но канонических норм, требующих спешного решения подобных вопросов, не существует. Более того, в это же время в 1924 году, в самой КПЦ существует уже два года албанский раскол, целых 52 года насчитывает уже болгарский раскол, и спешки в решении этих вопросов Константинополь не проявляет, предпочитая решать вопрос с расколами на территории Русской Церкви. Почему? И даже к расколам в Русской Церкви КПЦ относится избирательно.

Легализовав в это время расколы в Польше, Финляндии, Эстонии, КПЦ игнорирует Грузию, в которой также самочинно провозглашена автокефалия еще в 1917 году.  Почему? Не потому ли, что грузинские иерархи не готовы поступаться своей независимостью в пользу Константинополя? Напомним, что Грузинскую автокефалию Фанар признал аж в 1990 году. Хотя даже РПЦ признала ее в 1943 году, на первом же Соборе, который смогла собрать после самого страшного этапа гонений. Итак, еще раз подчеркнем: канон предполагает рассмотрение спорных вопросов по иерархии снизу – вверх. Даже если стать на амбициозную точку зрения КПЦ, что ей принадлежит право «высшей инстанции», то в любом случае была пропущена следующая инстанция за собранием польских епископов – Собор епископов РПЦ.

В-третьих, конечное право суда у Константинополя, что и важно для Фанара. Для чего, вероятно, это правило и приведено в томосе, несмотря на то что в других его положениях оно как раз указывает на бесчинные действия КПЦ. Но лучшего, вероятно, обоснования не нашлось.

Специфика некоторых канонов Вселенских Соборов в том, что они отражают рассмотрение актуальных вопросов не только значения Вселенской Церкви, но часто и именно Церкви Константинопольской. Так как проходят на ее территории и собирают, в первую очередь, ее епископат. В истории Церкви особо никто на этом не делает акцент, так как до ХХ века данное обстоятельство не составляло особой проблемы для православного мира. Но в ХХ веке Константинопольская Православная Церковь теряет свое влияние в Османской империи  в связи с ее крахом (напомним, в ней патриарх Константинополя был официальным этнархом – главой всех православных христиан империи при дворе султана). Также теряет своих прихожан в Турции – так как в ней происходит сначала резня греческого населения, а потом депортация почти всей оставшейся его части в Грецию. Это вынуждает КПЦ искать себе паству на территории других Церквей и подбирать для этого основания в каноническом праве. 

Для того, чтобы понять – идет речь в каноне о Вселенской Церкви или только о Константинопольской, нужно обратиться к самим константинопольским богословам древности – толкователям канонов.

Итак, наибольший авторитет в данном вопросе византиец Иоанн Зонара пишет:

«…Когда епископ имеет дело с соепископом или клирик с епископом, тогда судьею их поставляется митрополит, которого правило называет и экзархом округа, а когда епископ имеет обвинение против своего митрополита, тогда правило поручает суд константинопольскому патриарху. Но не над всеми без исключения митрополитами константинопольский патриарх поставляется судьею, а только над подчиненными ему. Ибо он не может привлечь к своему суду митрополитов Сирии, или Палестины и Финикии, или Египта против их воли; но митрополиты Сирии подлежат суду Антиохийского патриарха, а палестинские – суду патриарха иерусалимского, а египетские должны судиться у патриарха александрийского, от которых они принимают и рукоположение и которым именно и подчинены…». 

В-четвертых, последование гражданскому и земскому порядку устроения административных церковных границ. Все авторитетные толкователи данного правила говорят, что речь идет о случаях учреждения в государстве новых городов. В этом сходятся и Иоанн Зонара, и Аристен, и Феодор Вальсамон. Но мы не будем оспаривать применение данного положения к вопросу Польской Церкви, а также просто запомним его.

Итак, в 1924 году Польская Церковь получила томос об автокефалии от Константинополя. Фактически, томос давал ППЦ ограниченную автокефалию, так как в нем было запрещено самостоятельно варить священное миро, взаимодействие с другими Поместными Церквями должно было происходить через Константинополь, а также присутствовало указание на право суда Константинополя, ради чего и были приведены вышеуказанные каноны.  

Конечно же, вторжение на свою каноническую территорию КПЦ не было одобрено Русской Церковью и данная автокефалия не была признана: «Провозглашение автокефалии есть "церковное распоряжение" и притом распоряжение первостепенной важности, а в канонах, в частности и во 2-м правиле II Вселенского Собора… строго запрещается епископам одной церкви делать распоряжения относительно другой. А из 8-го правила III Вселенского Собора, 39-го правила VI Вселенского Собора и 24-го (17) правила Карфагенского собора видно, что дела о самостоятельности известной части Церкви должны решаться по просьбе епископата этой части или Вселенским Собором или полным собором той церкви, к которой данная часть принадлежала, но никак не другою церковью».

Возврат западных Украины и Белоруссии

В 1939 году СССР присоединяет к себе земли Западной Украины и Западной Белоруссии, ранее входившие в состав Польши. По всей видимости, именно этот момент в истории архиепископ Кипра Хризостомом и называет теперь «отбиранием у Польской Церкви половины христиан». Конечно же, данное утверждение является однозначной ложью. Кир Хризостом снова подменяет понятия, смешивая действия государства (в данном случае коммунистического СССР) и Русской Церкви. Подобное смешение так же неуместно, как смешение действий турецких властей (например, при вторжении на Кипр в 1974 году) и Константинопольской Церкви. Ведь СССР был гонителем Русской Церкви, особенно в 30-х годах прошлого века, периоде страшных репрессий.

Но тем не менее, государственные границы были изменены и на эти земли вернулась фактическая юрисдикция Русской Церкви, нарушенная ранее самочинным расколом. То есть, ни у какой автокефальной Польской Церкви Русская Церковь ничего не забирала, так как с канонической точки зрения никакой автокефальной Польской Церкви просто не было.

Конечно, с этим утверждением не согласятся на Фанаре. С их точки зрения, автокефалия ППЦ уже была. Но что же, мы можем посмотреть на эту ситуацию и с точки зрения Фанара:

Давайте вспомним, что мы запомнили и отложили ранее из обоснования своих действий Константинополем в томосе для Польской Церкви? На «Апофегму Фотия» и 17-е правило IV Вселенского Собора, в последование гражданскому и земскому порядку устроения административных церковных границ.

Итак, если границы государств меняются в 1939 году, то согласно логике Константинополя, должны измениться и границы церковные. Или эта логика работает только если нужно что-то отобрать у какой-то другой (например, Русской) Церкви? А если вернуть ей же, то эти правила уже перестает работать?

Если границы государств меняются в 1939 году, то согласно логике Константинополя, должны измениться и границы церковные. Или эта логика работает только если нужно что-то отобрать у какой-то другой (Русской) Церкви? А если вернуть ей же, то эти правила уже перестает работать?

Кроме того, нельзя забывать 34-е Апостольское правило, указывающее на необходимость одной иерархии в границах одного государства и аналогичные по смыслу другие многочисленные правила (Антиох. 9 и др.).

Но на самом деле, все вышеуказанные обстоятельства, аргументы и мнения можно было не приводить вовсе. Так как в данном вопросе есть гораздо более значимые обстоятельства. И заключаются они в покаянии участников польского раскола.

Покаяние и каноничная автокефалия

В результате Второй мировой войны Польская Церковь освобождается как от власти польских националистов, так и от пришедших им на смену гитлеровцев, которые также пытались использовать ее в своих целях. На смену им приходят польские коммунисты, связанные с Советским Союзом. Это могло бы показаться подходящим моментом для отмены самочинной автокефалии и возращения Польской Церкви в состав РПЦ. Однако все происходит абсолютно иначе. В 1948 году именно иерархи Польской Церкви обращаются к Московской Патриархии:

«1. Польская автономная Церковь признает неканонической и недействительной автокефалию Польской Церкви, провозглашенную Томосом Константинопольского Патриарха Григория VII от 13.ХI 1924 г. (№ 4588) и испрашивает благословение Матери-Русской Церкви на каноническую автокефалию.

2. Ввиду того, что Митрополит Польской Церкви Дионисий пребывает в отделении от Матери-Русской Православной Церкви, причем он не раз в письмах Патриарху Московскому утверждал, что Польская Церковь получила от Церкви Константинопольской каноническую автокефалию, — Польская Церковь не может продолжать с ним молитвенного и литургического общения и не будет впредь возносить его имя за богослужением как имя своего Предстоятеля.

3. Равным образом, Польская Церковь прекращает молитвенное общение со всеми священнослужителями и мирянами Польской Церкви, разделяющими упомянутое заблуждение Митрополита Дионисия, впредь до их раскаяния».

Итак, иерархи Польской Церкви, приносят покаяние в расколе (неканонической автокефалии) и тем самым фактически отказываются от константинопольского томоса 1924 года. Более того – признают статус своей Церкви как автономный, каким он и являлся до начала раскола.

В ответ на это обращение последовало следующее постановление Святейшего Патриарха и Священного Синода:

«1. Принимая во внимание отказ Польской Церкви от ее неканонической автокефалии, Святейший Патриарх и Священный Синод ныне же восстанавливают с ней каноническое молитвенное и литургическое общение и дают ей право на полное самостоятельное управление.

2. По утверждении Собором епископов Православной Русской Церкви автокефалии Польской Церкви, Польская Церковь избирает Главу своей Церкви. К этому времени Польская Церковь получает устройство, требуемое канонами для автокефалии».

В результате, в отличие от своего положения по статусу константинопольского томоса, Польская Церковь получает полную независимость, включая право самостоятельно варить священное миро, независимый церковный суд и полноценные права в общении с другими Поместными Церквями.

Вслед за этим, 22 августа 1948 года, получила свое завершение и история раскола митрополита Дионисия, который направил в адрес Патриарха Алексия следующее письмо:

«Ваше Святейшество, Святейший Владыка Патриарх Алексий! «У Бога нашего милосердие и прощение», – этими словами святого ветхозаветного пророка, исполненный уничижения, скорби и сокрушения о грехах своих, обращаюсь к Вашему Святейшеству и молю Вас быть моим Предстателем и Ходатаем перед Великою Матерью-Церковью.

Тяготы прещения, постигшие меня от Вашего Святейшества купно со Священным Синодом, не в состоянии вынести душа моя, и по долгу совести я умоляю Вас принять мое, хотя и запоздалое, но искреннее покаяние во всех содеянных мною по отношению к Матери-Церкви прегрешениях.

Сознавая временность и каноническую неполноту автокефалии, дарованной Святейшим Константинопольским Патриархом в 1924 г., я признаю и исповедую святую необходимость благословения Великой Матери-Церкви Русской на автокефальное бытие Ее юнейшей дщери-Польской Православной Церкви.

Я сыновне молю Ваше Святейшество не лишать меня в дальнейшем литургического и канонического общения с Великой Матерью-Церковью Российской, которая меня воспитала и вознесла на высоту Епископства, ни с ее вернейшей Дщерью-Церковью Польской, с которой связывает меня двадцатипятилетняя страда святительского служения и труда.

Устами Псалмопевца взываю к Вашему Святейшеству: «Господи! Услыши глас мой, вонми гласу моления моего. У Тебе бо прощение, да благоговеют пред Тобою!»

Теми же мыслями и чувствами преисполнен и я, грешный, в настоящее время и жестоко терзаюсь и страдаю. Все же я не теряю надежды и твердо уповаю и верю во всепрощающую любовь Вашего Святейшества и Великой Матери-Церкви Российской: «Надеюсь на Господа, надеется душа моя, на слово Его уповаю».

Вашего Святейшества нижайший послушник Митрополит Дионисий» (письмо Митрополита Дионисия от 22 августа 1948 г.).

Святейший Патриарх и Священный Синод, выслушав принесенное в письме к Патриарху Митрополитом, быв. Варшавским, Дионисием «искреннее покаяние во всех содеянных по отношению к Матери-Церкви прегрешениях» и его усердное ходатайство о снятии с него тяготеющего на нем прещения Матери-Церкви и о принятии его в каноническое общение, постановил:

«1. Удовлетворить ходатайство Митрополита Дионисия и, ради искреннего раскаяния его, считать каноническое общение его с Матерью-Русской Церковью восстановленным.

2. Считать возможным оставление за ним, в виду исполнившегося 35-летия его служения в епископском сане, – сана Митрополита, но без присвоенного ему в период его выхода из юрисдикции Московской Патриархии титула «Блаженнейший».

3. Сообщить Преосвященному Митрополиту Дионисию о состоявшемся 22 июня 1948 г. постановлении Патриарха Московского и Епископата Русской Православной Церкви о даровании Православной Церкви в Польше прав автокефалии».

В КПЦ предпочли не заметить данных событий, сделав вид, что в 1948 году Русская Церковь лишь признала автокефалию, дарованную ей Фанаром в 1924 году и придерживаются этого мнения по сей день. Однако факты и документы говорят об обратном.

Итоги анализа:

Таким образом, мы видим следующее:

1. Со стороны Польской Церкви нет каких-либо территориальных претензий к Русской Церкви, вымышленных киром Хризостомом.
2. На момент указанных событий – в 1939 году, автокефальной Польской Церкви не существовало, а была лишь автономная в составе РПЦ, пребывающая в расколе. Это признано и самой Польской Церковью и лидером того самого раскола, принесшим свое покаяние. С 1948 года Польская Церковь никаких документов, позволяющих считать ее позицию иной, не принимала.
3. Возврат под омофор Русской Церкви территорий западных Украины и Белоруссии был не только восстановлением исторической и канонической справедливости, но и соответствует основаниям, которые сочла достаточными для изменения церковных границ Константинопольская Церковь в 1924 году.   
4. История с польским расколом 1924-1948 годов поднята из прошлого киром Хризостомом совершенно напрасно, так как указывает как раз на вмешательство Фанара на территории других Поместных Церквей, попрании церковных канонов и совершении канонических преступлений. А также на характер действий Русской Церкви, основанной на христианской любви и смирении, прощении грехов и ошибок как собственных иерархов, поддавшихся на соблазн раскола, так и соблазнивших их представителей другой Поместной Церкви.
5. В контексте того, что сегодняшний конфликт между РПЦ и КПЦ (с примкнувшим к ней киром Хризостомом) разгорелся вокруг выдачи томоса об автокефалии украинским раскольникам (в отличие от польских раскольников 1924 года, не имеющих даже апостольской преемственности), то хотелось бы узнать, кому же Фанар вместе с киром Хризостомом предназначил епархии Западной Украины? Должны ли они в будущем остаться в составе признанной ими т.н. «Православной церкви Украины» или вернуться в состав Польской Церкви, от которой, по словам кира Хризостома, они были «отторгнуты Русской Церковью»? Но это уже скорее вопрос для упражнения ума…