Как это было после революции: захваты храмов глазами новомучеников
Осквернение храмов для христиан всегда испытание. Ревность о Доме Божием – это одна из христианских добродетелей. В начале ХХ века она подверглась серьезным испытаниям.
Читая книги о послереволюционных годах, многие из нас задавались вопросом, как же люди пережили это беззаконие? Пришло время, и открытую агрессию в отношении нашей Церкви пришлось пережить и нам. И кто знает, сколько еще это продлится. В свете событий последних лет, тема гонений на Церковь в первые годы советской власти стала нам еще понятнее, еще ближе. И все-таки наш народ в те года пережил несравнимо более тяжелые и кровавые времена, давшие нашей Церкви целый сонм новомучеников и исповедников.
Осквернение или захват храмов для христиан всегда серьезное испытание. Ревность о Доме Божием – это одна из христианских добродетелей. Когда в 1917 году, после октябрьской революции начали закрываться и разрушаться первые храмы, народ Божий встречал это со страхом и непониманием. Святейший Патриарх Тихон (Белавин) уже в это время выступил с защитой поругаемых святынь. Уже в самом начале власти советов было понятно, что грядут тяжелые времена для всех, кто носит на себе крест.
* * *
До тех пор, пока это было еще хоть как-то возможно, миряне, старосты храмов и священники организовывали защиту своих церквей: организовывали дежурство в храме, дежурили на колокольне, чтобы ударить в случае приступа к святыне в набат. Случалось, что прихожане мирным сопротивлением не давали закрывать храм.
Священномученик Иоанн Воронец, узнав о намерении властей закрыть храм, сумел поднять народ на его защиту и организовал его оборону. Трое суток сопротивлялись местные жители, круглосуточно охраняя храм.
В г. Ачинске 1929 году власти попытались сбросить колокола с Троицкого собора, но прихожане не дали. Люди густо устелили землю своими телами, заняв все пространство внутри церковной ограды. Безбожники на время отступили. Через три года собор был все-таки взорван. Из блоков и кирпичей собора была построена городская баня. На фундаменте собора соорудили летний кинотеатр, который по усмотрению Божию дважды горел и после второго пожара так и не был восстановлен. Собор запомнили и исповедничество народа тоже.
Большевики в закрытии храмов часто действовали через раскольников-обновленцев. Не всегда было, как в житии священномученика Илии (Бенеманского), когда после его ареста в храм пришли обновленцы, храм наполнил народ – люди отстояли святыню и прогнали раскольническое духовенство. Чаще схема действий власти была другая.
Сначала храм переходил в пользование обновленцам. Власть от такой передачи выигрывала в любом случае. Если прихожане пойдут к обновленцам – их затянут в раскол и так ослабят Церковь. Если же верующие не поддержат раскольников и храмы посещать не будут – храмы закроют за неуплату налогов или отсутствие прихожан.
Наши нынешние новомученики не шли на сговор с властью и обновленцами, они выбирали службу Богу, а не планы сатаны. Было время молиться уже не в храмах, а в тюрьмах и лагерях страдать за Бога.
Священноисповедник Афанасий (Сахаров) по этому случаю писал: «Да лучше пускай все храмы наши будут закрыты, только не должно православным молиться с отступниками. Посмотрите, – все эти «живые» (обновленцы) пропитаны чувством злобы – чувством не христианским. Они всецело находятся сейчас во власти духа злобы и не имеют спокойствия. А вот я смотрю сейчас на заключенных за дело Христово, слышу о православных пастырях, в других тюрьмах находящихся, – какое спокойствие и благодушие у всех».
Это свидетельство подкрепляется рассуждениями одного из исповедников Сергея Иосифовича Фуделя. В книге «У стен Церкви» автор размышляет, что на закрытие и захват храмов необходимо было отвечать «поиском постоянной памяти Божией»: «И это не значило, что храмы откроются, а что в душах будут созидаться незакрывающиеся храмы». Это было время, когда необходимо было вспомнить простую мудрость: храм не в бревнах, а в ребрах.
Так Церковь говорила, когда уже ясно было видно, что не устоять. Когда святыни были уже в плену. Когда же была возможность бороться – новомученики боролись.
В житии священномученика Сергия Махаева описывается, как он ревностно боролся за храм своей общины:
«В феврале 1924 года, будучи настоятелем общины, организовал активное сопротивление общине «Союза церковного возрождения», захватившей церковь Петра и Павла. Он подавал апелляцию заместителю наркома юстиции и даже сдал полиции группу обновленцев, начавших переоборудовать храм по своему вкусу, так что обновленческий «епископ» Антонин (Грановский) вынужден был оправдываться. Отец Сергий с прихожанами организовали охрану храма. Когда явились обновленцы, то были заперты внутри, и отец Сергий привел к храму милицию, которая потребовала прекращения работ и препроводила участников в отделение для составления протокола, пообещав вернуть отцу Сергию ключи от храма».
Однако, обновленцы, как это часто случалось, проигрывая в канонах, выигрывали в доносах. Храм власти все-таки передали обновленцам, священномученика Сергия в том же году арестовали на три месяца.
Обновленцы захватывали храмы при полной поддержке властей. Они консультировали власти, как поступать так или иначе, чтобы порой даже была видимость законности и каноничности. Так, к примеру, в 1931 году священномученик Николай Поспелов был направлен служить в Успенский храм в селе Воинова Гора Орехово-Зуевского района. Однако местные власти отказались его зарегистрировать, дав регистрацию обновленцу. В день праздника Успения ко всенощной приехал обновленческий архиерей и духовенство и со своими сторонниками силою захватили храм. Отец Николай Поспелов и его диакон будущий священномученик Николай Красовский праздничную службу вынуждены были служить уже дома.
Стояние за храм не раз доходило до столкновений с обновленческими епископам. Житие священномученика Владимира Медведюка повествует следующее:
«Во время разгула обновленчества, когда раскольники при помощи безбожных властей дерзко захватывали храмы, он, чтобы избежать такого самочинного захвата, сам запирал после богослужения двери храма и уносил ключи домой. Увидев, что не могут захватить храм без согласия на это священника, обновленцы пригласили отца Владимира к обновленческому епископу Антонину (Грановскому); тот, потребовав у священника ключи от храма, закричал на него:
– Отдай ключи!
– Не отдам, владыка, не отдам! – ответил отец Владимир.
– Убью! Как собаку убью!
– Убейте, — ответил священник. – Перед престолом Божиим мы с вами вместе предстанем.
– Ишь, какой! – сказал епископ Антонин, но настаивать больше не стал. И храм обновленцам захватить не удалось».
Архимандрит Дамаскин (Орловский) пишет, что в некоторых епархиях бывали периоды, когда на кафедре не оставалось православного епископа, а обновленческие спешили рукоположить своих священников. В результате, когда во главе епархии все же становился православный епископ, клиры храмов разделялись, так как одни священники были рукоположены православными архиереями, а другие обновленческими. Причем зачастую обновленцы, когда их храм переходил под омофор православного архиерея, отказывались приносить покаяние. Все это порождало нестроение и смуту в приходах.
Православный народ, однако, обновленческие храмы не посещал, а ходил в православные, порой в соседние села и города. Но, чтобы дать народу понимание сути раскольнического движения, православному духовенству приходилось много проповедовать, писать в газеты, публиковать обращения и листовки. Православные объясняли, что с «живоцерковниками» никто не служит и с ними нельзя молиться.
Обновленцы приходили с властями, показывали, что им на этот храм дана «регистрация» и устраивались как полноправные хозяева. Из-за частых захватов храмов раскольниками православным священникам приходилось переходить на другие приходы. Это была довольно распространенная практика. Священники терпели, оставались без храма, без места, без средств к существованию.
Порой власти не закрывали и не разрушали, а захватывали его и использовали в своих целях. Из жития священномученика Алексия (Зиновьева) узнаем, что в 1935 году власти захватили храм, в котором он служил, и начали использовать его под зернохранилище. С этого времени отец Алексий стал служить молебны в домах благочестивых прихожан. Так продолжалось до новой волны гонений в 1937 году.
Конечно, Бог и силу Свою показывал, чтобы не был везде мрак, где он огустел.
Ставший священником в самом начале безбожных гонений священномученик Сергей Скворцов был назначен ко храму мученицы Параскевы Пятницы. К 30-му он был назначен настоятелем этого храма. Батюшка любил паству, а паства любила его. В 1926 году храм попытались захватить обновленцы, позиции которых были очень сильны в его районе, но отцу Сергию удалось отстоять церковь от их захвата. Тогда власти решили храм закрыть. Отец Сергий принял в это время деятельное участие в отстаивании храма. После многих хлопот и поездок во ВЦИК священнику и прихожанам удалось храм сохранить. Он был закрыт только в 1953 году.
Стоит отдельно вспомнить стояние за Почаевскую Лавру. Тогда монахов вывозили, а они возвращались обратно. Их били – они терпели и шли по своим келиям. Униженные, оклеветанные, но счастливые, что страдают за своего Сладчайшего Иисуса. Многих мирян, по всей тогда громадной стране, во время защиты святынь, арестовывали, осуждали к лагерям, тюрьмам и ссылкам. Многие из них уже прославленные в лике мучеников.
Ценой мученической большой крови, ценой исповедничества и страдания наша вера устояла. Невозможно победить её, если она живет в сердце, любящем Бога. Прошли десятилетия. Молитвами новомучеников храмы восстановились. Храмы наполнились новыми верующими. Но какие сейчас мы? Любим и ценим ли свои святыни? Насколько сейчас мы готовы молиться в своих храмах, молится не рассеянно, собранно с миром и любовью? Насколько мы сейчас можем стоять за наши святыни? Как мы молимся о восстановлении поруганных святынь и святынь, прибывающих в плену у раскольников?
Вспомним слова одного из новомучеников, призывающего посещать храм для молитвы всей семьей: «Цените и используйте, братья и сестры, возможность свободно посещать храм вместе со своими детьми и внуками». Апостол Павел очень важные слова сказал нам: «Се ныне время благоприятное, се ныне день спасения» (2Кор. 6, 2).
