7 таинств Церкви: Священство. Что нам следует знать о таинстве священства
Кто такой – священник и что такое – священство? Как относиться к священнодействиям священников, уклонившихся в раскол? – об этом в материале прот. Владимира Пучкова.
Главная задача Церкви – приобщение человека живой реальности Царства Небесного, приблизившегося с пришествием в мир Христа, открытого людям Его смертью и воскресением и доступного для приобщения в церковных таинствах. Приобщение это совершается незримым действием Божиим, составляющим неотъемлемую принадлежность каждого таинства, наряду с видимым священнодействием.
При этом Бог не действует непосредственно. Приобщение реальности Царства – явление духовное, в чистом виде оно могло бы совершаться без всякого видимого, материального посредства. Однако участником таинства является не только Бог. Таинство направлено на человека. Оно существует единственно ради человека и совершается при его непосредственном участии. В свою очередь, участие человека в таинстве должно быть полным. Следовательно, человек как существо, состоящее из души и тела, для полноценного участия в таинстве нуждается в определённом посредстве. Таким посредством является внешняя сторона таинства, то есть, священнодействие. Для совершения священнодействий Церкви дан дар священства.
Приобщение реальности Царства – явление духовное, в чистом виде оно могло бы совершаться без всякого видимого, материального посредства.
В церковных священнодействиях Христос действует руками людей. Поэтому распространённое представление о священнике, как о совершителе таинств в корне неверно. Таинства совершает Христос, а церковное собрание, возглавляемое священником или епископом, служит его совершению. Отсюда священнослужитель – это человек, которому Церковь делегирует право священнодействия, принадлежащее ей. Делегирует в таинстве, которое называется рукоположением или таинством священства.
Как имеющее непосредственное отношение к священнодействиям, оно совершается во время главного священнодействия Церкви – Литургии. Степень священства, в которую возводится кандидат, влияет только на место в последовании литургии, когда совершается хиротония (епископская происходит перед чтением Евангелия, священническая – перед анафорой, диаконская – после) и на количество епископов, участвующих в хиротонии (рукополагать священника или диакона может один епископ, рукополагать епископа – не менее двух).
Священство – дар, данный Богом Церкви. Церковь, обладая этим даром, может делегировать его тому или иному лицу для совершения священнодействий.
Канонические правила предъявляют к священнослужителю достаточно требований, касающихся духовной, личной, семейной и общественной жизни. Почти все они общеизвестны, а главный и вовсе очевиден – единство с Церковью. Впрочем, последние годы заострили внимание именно на этом, безусловном и очевидном критерии. Причина тому – раскол. Совершаются ли таинства в расколе? Как относиться к священнодействиям священников, уклонившихся в раскол? Что делать с теми, кто в расколе крестился, венчался, был миропомазан? Ответы на эти и подобные вопросы лежат и плоскости православного понимания священства.
Итак, священство – дар, данный Богом Церкви. Церковь, обладая этим даром, может делегировать его тому или иному лицу для совершения священнодействий. Данная концепция полностью исключает католическое понимание священства как дара, преподаваемого личности, от которой, с момента рукоположения, он фактически неотделим. Православное понимание священства ставит наличие этого дара в прямую зависимость от нахождения сначала кандидата в священство, а потом и священнослужителя в лоне Церкви. Церковь, делегирующая дар, может и лишить этого дара, поскольку принадлежит он не личности, а Церкви. Отсюда ответ на вопрос об отношении к священнодействиям, совершаемым клириком, находящимся в состоянии запрещения, напрямую зависит от восприятия данного клирика Церковью как согрешившего, но не лишённого церковного общения или же как отпадшего от единства Церкви.
Церковь, делегирующая дар, может и лишить этого дара, поскольку принадлежит он не личности, а Церкви.
Такой взгляд даёт Церкви возможность принимать совершенно разные решения в отношении таинств и священнодействий, совершаемых клириками, запрещёнными по разным причинам. Другими словами, Церковь может не признавать раскольнические таинства, вне зависимости от того, кем совершаются священнодействия – лицом ли, изначально не имевшим законного рукоположения (фактически – мирянином), или же имевшим законную хиротонию в канонической Церкви, но позднее уклонившимся в раскол и за это запрещённым в священнослужении.
Одновременно с этим таинства, к совершению которых имели отношения лица, запрещённые в священнослужении за личные грехи или поступки, несовместимые со священством, но не отпавшие от церковного общения, повсеместно признаются действительными. Никакого парадокса здесь нет и Церковь, поступая так, сама себе ничуть не противоречит: благодать священства принадлежит Церкви и делегируется Церковью. И, хотя священнодействия в состоянии запрещения влекут за собой последствия только для проштрафившегося клирика, никак не сказываясь на тех, кто стал участником таинства, Церковь вправе относиться к священнодействиям, совершаемым вне её ограды, как к недействительным и ничтожным.
Не меньшего внимания достоин и тот факт, что личная праведность священнослужителя, столь значимая и важная в пастырском служении, не является решающим фактором, влияющим на действительность совершаемых им церковных таинств. С одной стороны, к священнослужителю предъявляются обоснованно высокие нравственные требования, несоответствие многим из которых, столь привычное для повседневной жизни обывателя, лишает рукоположенное лицо возможности священнодействовать. И это закономерно.
Личная праведность священнослужителя, столь значимая и важная в пастырском служении, не является решающим фактором, влияющим на действительность совершаемых им церковных таинств.
Священнослужитель проповедует не исключительно с амвона и не только словом. Вся его жизнь – проповедь. Неспособный жизнью свидетельствовать о Христе, не способен и к священству. Тем не менее, судить о нравственной чистоте священнослужителя – исключительное право Церкви. И до тех пор, покуда священник, пусть даже и согрешивший, не будет лишён Церковью дара священства, ни одно священнодействие, совершаемое им, не может считаться недействительным.
Таинства совершаются Богом и об этом не стоит забывать ни священнослужителям, ни мирянам. Главное в таинствах – это Христос, совершающий их и действующий руками Своих служителей. И никакой священнослужитель, ни праведный, ни порочный, не может заслонить от нас Христа и той благодатной реальности Царства Небесного, которой Он приобщает верных в таинствах.
