Ризы, которые спасли Русь

Шел 860 год. Флот Аскольда, грозного князя русичей, уже который месяц наводил ужас на берега Черноморья и Босфора. Город за городом княжеские дружинники опустошали прибрежные поселения и оставляли после себя пепелища. Даже нашкодивших детишек матери пугали светлокосыми и ясноглазыми язычниками. Мечи русичей были остры, и опасность возрастала с каждым часом.

18 июня ладьи князя Аскольда вошли в Золотой Рог. 200 суден наполнили бухту, и Константинополь дрожал от ужаса. Горожане уже могли видеть, как флотилия русичей медленно шла водной гладью, а высадившиеся воины «проходили пред градом, простирая свои мечи».

Император Михаил III намедни вернулся в столицу: пришлось прервать только начавшийся поход на арабов. Медлить было нельзя – столица оказалась под угрозой. Нет, император не сомневался в мужестве своих воинов, зная, что они готовы сложить головы за отечество и за веру. Но противостоять силе русичей было сложно. Ночь застала императора в храме – пав ниц на холодных каменных плитах Влахернской церкви, он молился о спасении города и о вразумлении себя как правителя.

Несколько часов назад, во время богослужения, патриарх Фотий обратился к пастве с проникновенной проповедью. Храм был набит битком; казалось, что вся столица пришла вознести свои слезные молитвы о спасении родных стен. Старики и юноши, молодые девушки и древние старухи, обветренные всеми ветрами воины, даже детвора притихла, когда патриарх, глядя верным в глаза, вышел на амвон. Владыка не скрывал волнения и призвал в усердной молитве прибегнуть к заступничеству Пресвятой Богородицы. Слезами покаяния омывал плиты храма и сам император. Понимал: если Царица Небесная не вступится за Своих безпутных чад, быть беде – русичи поднимут город на копья.

Михаил молился долго и усердно, потом поднялся и огляделся по сторонам, словно впервые увидев стены храма. Прошелся среди гулкой, аж звенящей тишины. После суматохи и смятения, царящих за храмовой оградой, церковь казалась иным миром. Неяркие огоньки лампад, лики святых угодников, тонкий аромат ладана успокаивали и умиротворяли. Император подошел к наибольшей святыне не только города – всего православного мира, ко святой Ризе Богородицы, что вот уже несколько десятилетий хранилась во Влахернском храме на берегу залива. Отблески свечей светлыми бликами мерцали на роскошном золоченном ковчеге, украшенном драгоценными камнями и тонкой ковкой. Правитель чувствовал, как дрожат руки, касающиеся к одеждам Матери Божией, и благоговейно склонил колени перед ковчегом. Там, на покрывале из тончайшего шелка, лежали Ризы, которые носила Пречистая Дева в Своей земной жизни.

Необычным образом появились эти чудесные одежды в столице Византии. Из уст в уста передавалось среди горожан дивное сказание о Ризах Матери Божией. Пречистый хитон был завещан Пресвятой Богородицей перед Ее Успением двум бедным вдовицам в Назарете. Женщины давно служили Богоматери и получали от Нее небольшое пособие. Впоследствии одна из этих вдовиц пожелала, чтобы священный хитон всегда передавался по наследству. Так в течение многих веков честные Ризы благоговейно сохранялись на Святой Земле.

Императору рассказывали, что позже, в V веке, двое именитых греческих вельмож – братья Гальвий и Кандид – отправились в Палестину поклониться святым местам. В Назарете они остановились на ночлег в доме пожилой еврейки. Их внимание привлекло великое множество больных возле входа в скромный домик, а также дым фимиама и множество горящих свечей повсюду. На их распросы женщина рассказала историю, переданную императору почти дословно: «Здесь мною хранится риза родившей Христа Бога Пречистой Девы Марии. Когда Она преставлялась от земли к небесам, при Ее погребении находилась одна из моих прародительниц – вдовица; ей по завещанию самой Пречистой Богородицы, была отдана та честная риза; она же, получивши ту ризу, сохраняла ее у себя с благоговением во все дни жизни своей; умирая, она отдала ризу для хранения одной девице из своего рода, заповедавши ей с клятвою сохранять в чистоте ради чести самой Богородицы не только ту честную ризу Пресвятой Богородицы, но и самое девство свое».

Получив возможность провести ночь рядом со святыней, братья измерили ковчег, в котором она хранилась, а в Иерусалиме заказали изготовить его копию и златотканый покров. На обратном пути они подменили ковчег и привезли Ризы в Константинополь. Патриарх Геннадий и император Лев Великий решили разместить святыню в новом, воздвигнутом в честь Богородицы, храме – во Влахернах, на берегу моря, поблизости от дворца императора. 2 июля 458 года патриарх Геннадий торжественно перенес священную Ризу туда, а позже в ковчег положили еще и омофор Царицы Небесной и часть Ее пояса.

Император знал о множестве чудес по молитвам перед святыней. Не раз Богоматерь приходила на помощь во время нашествия чужеземцев, в самые тяжкие моменты для Византии. Авары, персы, арабы, вот теперь – славяне, русичи. Правитель в отчаянии упал ниц:

– К кому возопию, Владычице? К кому прибегну в горести моей, аще не к Тебе, Царице Небесная? – шептал император. – Кто плач мой и воздыхание мое приимет, аще не Ты, Пренепорочная, Надеждо христиан и Прибежище нам грешным? Кто паче Тебе в напастех защитит? Услыши убо стенание мое, и приклони ухо Твое ко мне, Владычице Мати Бога моего, и не презри мене, требующаго Твоея помощи, и не отрини мене грешнаго, – градом катились слезы из глаз правителя.

Плакал, как в детстве, у мамы на руках, разбив коленку на мраморных ступенях дворца. И чувствовал себя так же. Казалось, что Сама Матерь Божия стоит рядом и гладит его волосы теплой рукой. Императорский венец валялся где-то на полу, и Михаил громко взмолился, почти завопил:

– Вразуми и научи мя, Царице Небесная; не отступи от мене, раба Твоего, Владычице, за роптание мое, но буди мне Мати и Заступница. Вручаю себе милостивому покрову Твоему: приведи мя грешнаго к тихой и безмятежней жизни, да плачуся о гресех моих.

Грехи… Великое их множество чувствовал император, они тяжелым бременем лежали на его плечах. Чувствовал себя ответственным не только за себя – за всех своих подданных. Даже Константинополь в последние годы стал больше походить на какое-то языческое поселение, чем на столицу христианского государства. Между величественными храмами таились дома греха, участились грабежи, разбойные нападения – город повяз во грехе. Да что говорить о других – сам тоже хорош. Перечень собственных прегрешений, если бы заставить писца изложить на бумаге все, содеянное правителем в слове и в деле, во дни и в нощи, в уме и в помышлении, занял бы не один лист.

Слова молитвы вытекали словно из сердца императора. Чувствовал себя в ответе не только за подданных – за всю свою христианскую державу, колыбель правой веры:

– К кому бо прибегну повинный аз, аще не к Тебе, упованию и прибежищу грешных, надеждою на неизреченную милость Твою и щедроты Твоя окриляемь? О Владычице Царице Небесная! Ты мне упование и прибежище, покров и заступление и помощь. Царице моя преблагая и скорая Заступнице! Покрый Твоим ходатайством моя прегрешения, защити мене от враг видимых и невидимых, умягчи сердца злых человек, возстающих на мя, – шептал император, вспоминая под «злыми человеками» и Аскольда, и арабов, и всех «восстающих». – О, Мати Господа моего Творца! Ты еси корень девства и неувядаемый цвет чистоты. О, Богородительнице! Ты подаждь ми помощь немощствующему плотскими страстьми и болезнующему сердцем: едино бо Твое и с Тобою Твоего Сына и Бога нашего имам заступление, и Твоим пречудным заступлением да избавлюся от всякия беды и напасти, о, пренепорочная и преславная Божия Мати Марие. Темже со упованием глаголю и вопию: радуйся, Благодатная, радуйся, Обрадованная, радуйся, Преблагословенная, Господь с Тобою!

Михаил положил последний поклон и встал на ноги. Понимание того, что надо делать, стало четким, как никогда…

С первыми лучами восходящего солнца на ступенях Влахернского храма стали собираться горожане. Духовенство служило молебен, народ слезно молился, взывая ко Пресвятой Богородице. После молебного пения патриарх Фотий благоговейно взял на руки святую Ризу Богоматери, и Крестный ход тронулся вокруг городских стен. Шли, как в последний раз, молитва держала в напряжении и в то же время успокаивала.

На берегу Босфора патриарх опустился на колени. Император склонил голову рядом, вслед за ними преклонили колени и все великое множество собравшихся. Владыка с молитвой опустил край честной Ризы в воды залива. Над Босфором воцарилась тишина. Только бубенчики на кадилах диаконов мелодично побрякивали, и время от времени над голубой гладью были слышны крики чаек. Потом святыню все так же, Крестным ходом, опять обнесли вокруг городских стен и торжественно положили в центре Цареграда – в храме Святой Софии. А через несколько дней едва дышавшую в напряжении столицу облетела чудесная весть – Богородица Своей благодатью и Матерней любовью усмирила воинственность русских воинов и уберегла город. Князь Аскольд взял огромную дань, но пошел на перемирие и снял осаду Константинополя. 25 июня русичи стали отходить к своим ладьям.

2 июля, неделей позже, ступени Влахернского храма опять наводнило людское море. Святыню, спасшую Константинополь, чудотворную Ризу Богоматери, с большими торжествами возвращали на ее постоянное место, в раку церкви Влахерны.

Император Михаил ІІІ стоял возле патриарха Фотия и, склонив голову, слушал молебное пение. А мысленно опять и опять возвращался к событиям той ночи, когда он, распростершись, рыдал и молился на холодных плитах Влахернского храма. Правитель благодарил Матерь Божию за Ее предстательство, но даже не подозревал, что тогда Богородица Своим чудесным заступничеством спасла не только Византию, а в первую очередь Русь.

Осенью этого же года, послы русичей прибыли в Константинополь для заключения договора «любви и мира». Одним из главных его условий было положение о Крещении Киевской Руси. Для исполнения обоюдного желания русских и греков в Киев отправилась православная миссия во главе с братьями Кириллом и Мефодием – составителями славянской азбуки и переводчиками Евангелия. Уже весной 861 года они побывали на Днепре и вернулись в Константинополь с посланием «кагана» Аскольда императору Михаилу III. Князь благодарил императора за «такого мужа, который показал словом и примером, что христианская вера – святая».

Вскоре Аскольд стал Николаем, вместе с дружинниками приняв святое Крещение. Непосредственно из столицы Православия на Русь пришли и славянское богослужение, и славянская письменность. Киев получил собственного митрополита – Михаила, и Русская митрополия была внесена в нотиции епархий Константинопольского Патриархата.

Конечно, еще рано было говорить о торжестве правой веры на Руси – еще слишком крепко стояли на днепровских берегах языческие идолы. Князь Аскольд был предан киевлянами и принял мученическую кончину. Его важнейшим достижением стало даже не то, что на мировой арене триумфально появилось молодое государство, Киевская Русь. Вслед за блаженным Аскольдом, говоря словами древней «Азбучной молитвы», «летит ныне славянское племя – к Крещению устремились все».

Пройдет еще несколько десятилетий – и «мать городов русских», стольный град Киев, станет уделом Пресвятой Богородицы. А тогда, в далеком 860 году, благословением Богородицы и чудом от Ее честной Ризы на нашей земле зажглась первая свечечка Православия.

Читайте материалы СПЖ теперь и в Telegram.