Почему князь Владимир, всё же, Крестил Русь и выбрал христианство?
Сегодня, в сознании большинства наших соотечественников и, как ни странно, в сознании большинства историков, господствует миф о том, что князь Владимир принял Православие от Византии исключительно из практических соображений, т.е. попросту говоря из соображений политической выгоды и укрепления своей княжеской власти. Именно поэтому самым важным вопросом, на который необходимо ответить в процессе предпринятого нами исследования, является вопрос о том, был ли акт принятия христианской веры сугубо политическим ходом, т.е. крестился ли князь из чисто меркантильных соображений или им двигали какие-то другие неведомые нам мотивы?
Отвечая на этот вопрос, многочисленные исследователи, как прошлого, так и настоящего времени, как правило, приходили к выводу о том, что восточнославянское язычество исчерпало свои внутренние ресурсы, перестало удовлетворять запросам общественного и государственного развития страны и должно было быть отринуто как старая отжившая, никуда не годящаяся идеология:
«По мнению В.Н. Топорова, «славянская языческая религия, особенно на Руси в конце Х века, находилась в состоянии глубокого кризиса. Довольно слабые связи между членами пантеона (“высших” божеств), рыхлость и приблизительность самого состава его, наконец, лишь частичная антропоморфизация богов, не вполне отделившихся от природных сил, – всё это обусловило не только внешнее, но и внутреннее поражение язычества» (1).
Однако, прежде чем делать столь категорические и поспешные выводы, следует учесть несколько немаловажных факторов, которые, по нашему мнению, опровергают выше цитируемое утверждение.
Так, например, в политическом смысле Владимир, еще до принятия христианства, обладал довольно обширным влиянием как у себя в стране, так и за ее пределами. Уже один тот факт, что своими походами древние русичи неоднократно (и до княжества Владимира) угрожали такой мощнейшей державе как Византийская империя, говорит о силе и мощи древнерусского государства.
Что же касается религиозной составляющей, то здесь возникает правомерный вопрос: какой смысл был что-то менять, когда дела и так шли более чем успешно? Владимир и так имел все, чего только может пожелать смертный человек: власть, богатство, любовь и доверие подданных, а также возможность удовлетворять любые свои чувственные желания. Для удовлетворения своих политических амбиций также не было ни малейших препятствий. Что же еще было нужно язычнику, верования которого как раз и были нацелены на достижение максимального благополучия в этой, земной жизни? Благополучия, которого и достиг русский князь?
В похожей ситуации любой правитель, который мог оказаться на месте Владимира, просто-напросто стал бы завоевывать сопредельные территории с последующим навязыванием порабощенному населению своей системы верований, системы, которая (в представлении людей той эпохи) максимально эффективно справлялась с поставленными перед ней задачами и поэтому не требовала изменения.
Так почему же Владимир поступил иначе? Потому, что захотел еще более узурпировать свой народ? Вряд ли это предположение соответствует истинному положению дел, т.к. нет никаких исторических данных о том, что до принятия христианства Владимир каким-либо образом угнетал своих подданных. Скорее наоборот, он пользовался их любовью и безграничным доверием, чем, собственно, и обусловлен факт довольно мирного принятия христианства: «Если бы новая вера не была хороша, то князь и бояре не приняли бы ее…» (2), – так рассуждало подавляющее большинство жителей древнего Киева.
Но, может быть, князь Владимир хотел повысить культурный уровень своего народа и тем самым вывести Русь в ранг передовых мировых держав своего времени и т.д.? Или, может быть, он желал создать такую религию, которая смогла бы сплотить его государство в единое целое, нерушимый монолит (по типу древних империй), наводящий ужас на своих соседей? Как было указано выше, на сегодняшний день это версия является самой распространенной и при поверхностном анализе кажется вполне убедительной, если бы не несколько «но»!..
Во-первых, до сего дня, большинство исследователей этой проблемы так и не смогли понять одной простой вещи, а именно того, что упадок или могущество государства в принципе не зависит от доминирующей в этом государстве внутригосударственной (религиозной или безрелигиозной) идеологии.
Именно поэтому данный аргумент не выдерживает никакой критики. Ведь если бы христианство, само по себе (т.е. как внешний фактор, как идеология навязанная обществу с верху), могло способствовать укреплению древнерусского государства, то как же тогда можно объяснить фактически полный распад этого же государства уже к концу 12-го – началу 13-го веков? Если следовать вышеуказанной «логике», все это больше похоже на то, что христианство скорее способствовало развалу древнерусского государства, а не укреплению его могущества и процветания. Опять же, после долгих страданий под игом татаро-монголов Русь смогла восстать из пепла не переменяя своей веры, а следующий крах пришелся уже на самое начало века 20-го. Как объяснить эти трагические «взлеты и падения», если изначально утверждается тезис о том, что христианство способно только лишь укреплять государство как таковое?
Более того, из многочисленных примеров истории мы знаем, что подобные взлеты и падения случались в истории многих народов и государств. В истории человечества достигали могущества и низвергались в бездну империи и государства, в коих доминировали различные религиозные доктрины. И практически везде эти взлеты и падения были обусловлены индивидуальными качествами, талантом или отсутствием такового у людей управляющих тем или иным государственным образованием.
Именно поэтому, при благоприятном стечении всех вышеуказанных обстоятельств (наличия управленческого, военного таланта у правящей элиты, наличия огромных человеческих и природных ресурсов и т.д.) любое государственное образование, с любой религией или идеологией может достигнуть и достигало могущества во все времена. А при отсутствии таковых (талантов, ресурсов и т.д.) не спасает никакая идеология.
Вторым фактором, в силу которого мы не можем согласиться с общепринятой гипотезой о доминировании социально-политических мотивов в выборе князя Владимира, является то, что хотя христианство и призывает людей к повиновению властям, оно, все же, четко разделяет Божие дело и кесарево: «Во взаимоотношениях между Церковью и государством должно учитываться различие их природ. Церковь основана непосредственно Самим Богом – Господом нашим Иисусом Христом; богоустановленность же государственной власти являет себя в историческом процессе опосредованно» (3).
И хотя в истории Восточной Церкви предпринимались попытки достижения так называемой “симфонии” между Церковью и государством, однако ни одна из них, в итоге, так и не увенчалась успехом. Что же касается до язычества, то здесь наоборот, в отличие от христианства, слияние власти сакральной (религиозной) и государственной вполне допускалось. Причем допускалось не просто слияние, но и фактическое “обожествление” как государства, так и правящей власти. C этой точки зрения язычество как раз и может способствовать более тесному срастанию власти государственной и религиозной.
Третьим фактором, на который стоило бы обратить внимание, было то, что Русь в то далекое время была относительно благополучным, быстро развивающимся государством, имеющим обширную торговлю с соседями, что обуславливалось удачным геополитическим расположением. А так называемое собирание Руси (т.е. объединение русских земель в единое целое) было фактически закончено к 986 году.
Странно, но большинство наших историков как бы не замечает этого очевидного факта. На самом же деле, уже в период, предшествовавший Крещению Руси, Владимир контролировал огромную территорию. Одержав победы над вятичами и ятвягами, он смирил и радимичией, отказавшихся было платить дань князю. В 985 году Владимир одержал фактически последнюю свою крупную победу над волжскими болгарами, которые обитали в то время на берегах Волги и Камы.
Таким образом, в 986-ом году, Владимир объединил под своей властью все земли восточных славян, в одно огромное государство – Киевскую Русь (со столицей в Киеве). А чтобы обезопасить границы он строит ряд укреплений по рекам Десне, Остру, Трубежу, Суле и Стугне. Позднее когда подросли его многочисленные сыновья, он садит их на “княжение” в отдельные области, сохраняя верховную власть над всем государством за собою.
Более того, на самом раннем этапе своего правления Владимир проявляет себя довольно ревностным поклонником языческого культа (который нисколько не мешал укреплению государственности, а во многом даже способствовал этому). Именно поэтому сегодня некоторые исследователи древнерусской религиозности все же склоняются к мысли о том, что: “Язычество ко времени крещения не только не исчерпало себя, но и обладало еще достаточно мощным потенциалом для дальнейшего движения… и что принятие Русью в качестве государственной религии христианства из Византии на рубеже 980-х – 990-х годов не было исторически предопределено и уж тем более неизбежно…» (4).
Тем более, что на исторической сцене, довольно близкой по времени к рассматриваемой нами эпохе, можно найти примеры того, как языческая религия брала верх над процессами христианизации. Например, в истории Великого княжества Литовского долгое время имела место ситуация сосуществования языческого и христианского начал.
Истинные причины принятия христианства князем Владимиром
Итак, для того, чтобы как можно лучше разобраться в решении поставленных нами вопросов, важно учитывать не только социально-политические причины, но также и мотивы чисто психологического характера.
В этом смысле смена язычества христианством якобы в целях укрепления государственности и т.д., совершенно не укладывается в логику успешного и амбициозного правителя, каким и был князь Владимир. Ибо в реальности такая смена верования означала бы для него признание ущербности и неконкурентоспособности собственной религии и культуры. И вряд ли элементарная человеческая гордыня позволила бы Владимиру признать бессилие религии предков. Тем более, что, судя по летописям, Владимир был очень религиозным человеком (причем религиозным в чисто языческом смысле). Это замечание является важным именно потому, что позволяет нам перейти от рассматривания мотивов внешних (которые якобы и сыграли решающую роль в смене религиозной доминанты древнерусского общества), мотивов социально-политического порядка к мотивам внутренним, подтолкнувшим князя Владимира принять, в первую очередь, именно личностное решение. Принять его искренно, в самой глубине своей души, а не по расчету, который (как было показано выше) не имел для него ни малейшего смысла.
О том, что религиозная составляющая (пусть и языческая) не была для Владимира пустым звуком, мертвой традицией предков или всего лишь идеологией пригодной для управления подданными, говорит тот факт, что в самом начале своего правления русский князь отличался твердостью и неутомимостью при исполнении религиозных обрядов, которые требовала от него языческая вера отцов.
Впрочем, при всей своей религиозной активности Владимир явно не отличался чрезмерным фанатизмом и, по всей видимости, был чужд нетерпимости к представителям других религий, да и сама окружающая обстановка вполне этому способствовала, т.к. Владимира окружали люди, исповедовавшие еврейскую, магометанскую и христианскую (как католичество, так и православие) религии. А то, что бабка Владимира Ольга была христианка, скорее всего, также наложило отпечаток на религиозность русского князя и его веротерпимость в отношении иноверцев.
Итак, в период правления Владимира (и даже несколько ранее) христианство все более и более завоевывает симпатии подданных князя. В этом контексте мы вполне можем согласиться с выводами многих историков о том, что сам факт крещения киевлян князем Владимиром был не началом христианизации Древней Руси, а скорее началом завершающего этапа христианизации. Но когда дело касается вопроса о том, что именно побудило Владимира изменить свои собственные религиозные убеждения с языческих на христианские, то здесь историки предпочитают больше молчать, т.к., по общему мнению, выяснение этого вопроса навсегда останется тайной, недоступной для исследователей (историков и религиоведов).
И действительно, как это принято сегодня считать, путь человеческой личности к Богу есть личная тайна каждого человека, известная только ему самому и Богу. Тем более трудно (если вообще возможно) описать столь непредсказуемый религиозный переворот, который произошел в душе русского князя, когда будучи, по сути, «облагодетельствован небесами» (в древности, в том числе и у древних славян, считалось, что те люди, к которым благоволит Бог, обязательно будут богаты и счастливы и не будут ни в чем нуждаться ни в этой земной, ни в загробной жизни т.д.), он решает круто изменить не только свою судьбу, но и судьбу всего Русского государства.
И все же, не все здесь так запутанно, как это может показаться на первый взгляд. Дело в том, что впоследствии Владимир был канонизирован Церковью как святой равноапостольный князь. И это значило, что он не просто сыграл видную роль в становлении и утверждении христианской веры среди славянского населения, а то, что его последующая христианская жизнь во многом являлась эталоном жизни для православного христианина. Это также означает и то, что его христианская вера вполне вписывается в рамки учения Восточной христианской (Православной) Церкви, что, в свою очередь, может помочь нам открыть некоторые внутренние движения, происходившие в душе великого князя.
О том, как рождается христианская вера в душе каждого человека
В противовес распространенному мнению о том, что путей к Богу много и что все эти пути достаточно индивидуальны, в христианстве существует несколько иной взгляд на данный вопрос, а именно: сама вера в Бога не считается в христианстве чем-то уникальным и гарантирующим человеку спасение во Христе. Для того, чтобы стать христианином, необходима не просто вера в Бога, необходима именно вера правильная, спасительная, а она начинается (рождается) в душе человека только тогда, когда он становится способным увидеть себя далеким от совершенства, ненормальным, духовно больным человеком. Именно в этом состоянии человек и начинает осознавать себя погибающим, причем погибающим настолько, что сам он, своими собственными силами не может исправить этого глубочайшего повреждения всего человеческого существа (как души, так и тела), и именно из этого глубоко покаянного чувства в человеке рождается вера в Христа Спасителя. Таким образом, только реальное познание человеком своего падения, своей ненормальности способно обратить человеческий взор к Богу.
В этом, собственно, и состоит вся суть и смысл христианской веры! Суть, без которой в человеке в принципе не может начаться спасительная вера во Христа! Суть, без которой даже самое скрупулезное выполнение всех установленных обрядов и правил ни к чему не приводит и ничего не дает человеку! Никто из людей не может стать истинным христианином, не пережив подобного состояния души. С точки зрения христианского вероучения, без переживания этого состояния человеку вообще невозможно найти Бога.
Трагедия древнего язычества состояла именно в том, что люди искали Бога во внешнем, и вся их вера была направлена только на то, чтобы уйти от страданий, свойственных этой земной реальности, в некую иную область (рай, покой и т.д.), где нет страданий, где только радость и мир ожидают человека. В этом смысле практически все древние религии являются религиями перехода из этого мира в мир иной, и практически все культуры, родившиеся под воздействием подобных представлений, с их выдающимися культовыми сооружениями, являются культурами перехода, бегства от самих себя. И мало кто из людей в древнем мире (т.е. до прихода Спасителя) смог понять, что путь к этому состоянию, путь к бессмертию и непреходящему счастью лежит не в сфере внешнеобрядовых норм, не в сфере магии и оккультизма, но через рассматривание человеком самого себя, через изменение своего внутреннего состояния (изменения своих духовных качеств) по образу Бога-Творца, через Богоуподобление.
Итак, с точки зрения христианства, к Богу нет и не может быть иного пути. Вот почему мы можем смело утверждать, что, являясь искренним христианином, Владимир непременно пережил это состояние души.
Видя свою ущербность, свою ненормальность, видя фактическую бренность и иллюзорность человеческого существования, в душе Владимира, как, впрочем, и в душе любого истинного христианина, должен был начаться поиск выхода из этого катастрофического положения. Причем, скорее всего, Владимир ощущал все это намного острее, нежели любой, не обремененный властью, простой человек.
Дело в том, что нам, простым людям, присуще постоянное пребывание в некоторой иллюзии по отношению к жизни сильных мира сего. Будучи, в подавляющем большинстве, неудовлетворенными своей жизнью, жизнью, которая представляет из себя вечную погоню за ускользающими благами, суету и борьбу за существование, мы – современные люди, будучи полностью порабощенными этикой гедонизма (поиском чувственных удовольствий), в своем неудержимом стремлении к наслаждению чаше всего с завистью смотрим на сильных мира, думая, что вот они-то уж точно полностью удовлетворены жизнью, т.к. фактически могут исполнять все свои прихоти и пожелания. Вот так завидуя людям известным, богатым и наделенным властью, мы нередко, (после смерти кого-либо из сильных мира) обнаруживаем, что, как правило, это были простые люди, со своими маленькими слабостями и, что часто они ценили простые радости жизни превыше роскоши, богатства и славы. А бывает даже и так, что некоторые из них вообще тяготились своим высоким положением в обществе, в силу чего сознательно налагали на себя тяжелые подвиги, ограничения и труды. И в этом нет ничего удивительного: ответ на вопрос, почему же так происходит, довольно прост и заключается в том, что человеческая жизнь всегда была и будет бесконечным страданием, вне зависимости от условий и формы человеческого существования. Увы, но даже радости жизни и многочисленные чувственные удовольствия есть уже, по сути, страдания. Страдания, губящие человека и причиняющие ему нестерпимую душевную боль.
По всей видимости, будущий святой, равноапостольный князь Владимир (в душе которого, без сомнения, совершался этот сложный и противоречивый процесс) выбрал именно первое, выбрал направление к Истине, к Богу!
Понимая и осознавая всю тяжесть и безысходность человеческого существования, в том числе и всю тяжесть своего положения, Владимир не мог не задуматься над вопросами о спасении человека, смысле жизни и поиске Высшего Блага. В итоге все это привело князя к тому, что он не просто решил изменить внутренний строй жизни своего государства – ОН СТАЛ ИСКАТЬ ИСТИНУ! ИСТИНУ КАК ВЫХОД ИЗ, КАЗАЛОСЬ БЫ, БЕЗВЫХОДНОЙ СИТУАЦИИ! Истину, которую, в принципе, невозможно было найти в язычестве.
Ссылки:
1. Васильев М. Русь в 980-е годы: выбор религиозных альтернатив. http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/Article/Vas_Rus980.php
2. С.М.Соловьев. История России с древнейших времен. Том 1. Глава 7. http://www.magister.msk.ru/library/history/solov/solv01p7.htm
3. Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. http://www.patriarchia.ru/db/text/141422.html
4. Васильев М. Русь в 980-е годы: выбор религиозных альтернатив.
http://www.archipelag.ru/ru_mir/religio/novie-identichnosti/heathenism/choice/
