Киево-Могилянская академия: история успеха и начало инволюции духовного образования
Посвящается 400-летию Киевской братской школы
В этом году мы отмечаем четырехсотлетие основания Киевской братской школы, предшественницы Киево-Могилянской коллегии, впоследствии академии, одного из самых известных учебных заведений нашей страны (далее КМА).
С этого вуза началась история образовательного пространства не только в Украине. Без преувеличения можно сказать, что КМА стала источником для формирования системы богословского образования по всей территории славянской православной Эйкумены. Будучи образцовым европейским университетом, структурированным в своей системе обучения по самым передовым технологиям лучших университетов мира, КМА стала первым в славянском мире вузом, систематизировавшим православную мировоззренческую традицию согласно системе западной схоластики. Оставаясь православным вузом, академия обучала своих студентов согласно с западными католическими образовательными моделями. Что стоит за успехом КМА, триумф или поражение, соблазн искушения или добродетель успеха, мы бы и хотели поразмышлять в этой статье.
Исторические условия возникновения Киево-Могилянской академии.
Причина появления КМА была обусловлена сложным и тяжелым для страны временем. Киевская Русь, обескровленная монголо-татарскими набегами, становится добычей литовских, польских и немецких завоевателей. После принятия в 1569 г. Люблинской унии, Литва и Польша объединились в одно федеративное государство – Речь Посполитую. Единство федерации требовало и церковного единства, что и было воплощено в Брестской унии 1596 года.
Для того, чтобы перевести унию из состояния «de iure»в состояние «de facto», было необходимо изменить вектор религиозной жизни украинского народа и перевести его стрелку с востока на запад. Этим и занялись правящие круги Речи Посполитой вместе с католическими миссионерами. Первые выбивали из народа его национальную память, язык и культуру, вторые насаждали, через систему иезуитских коллегий, новую модель религиозного мировоззрения.
Реакцией на окатоличивание украинского народа было возрастание церковно-приходских школ и православных братств. Так в 1615 году возникает Киевское Братство, в 1631 году школа Киево-Печерской ларвы, которые, объединившись между собой, образовали Киево-Братскую коллегию, ставшую с конца восьмидесятых Киево-Могилянской академией, названую так в честь ее основателя и мецената святителя Петра Могилы.
Киево-Могилянская Академия. История успеха.
Это было первое высшее учебное заведение в Украине. О его чрезвычайном авторитете и популярности говорит тот факт, что многие выходцы из знатных семей, получавшие образование в европейских университетах, возвращались на родину для того, чтобы учиться в родной альма-матер. Там обучались выходцы из самых разных слоев населения страны – знати, казаков, духовенства, мещан, крестьян.
Петр Могила заимствовал из европейской латинской науки систему образования и, переосмыслив ее в контексте православного мировоззрения, создал лучшее в стране учебное заведение, которое ни чем не уступало европейским классическим университетам. Латынь, как язык международного общения, изучалась студентами в совершенстве. На латыни говорили не только на уроках, но и в межличностном бытовом общении. Это давало возможность ее выпускникам не только работать в дипломатических ведомствах, но и с успехом выступать в судах и диспутах. Академия взяла на вооружение методы и способы католической миссии, сделав их оружием защиты своей веры.
Когда Петр Первый в 1720 году издал указ о запрете печати на украинском языке, то родной язык, как ни парадоксально, стал доминировать в системе преподавания академии. На украинском языке стали сочиняться проповеди, велось обучение риторике, и священники могли говорить с амвона на языке, понятном всем и каждому, что в то время было явлением выходящим за рамки обыденности.
О плодах, которые принесла Киево-Могилянская академия, можно было бы говорить бесконечно. Из ее стен вышло четырнадцать гетманов Украины. Уже с восемнадцатого века ее выпускники учреждали учебные заведения по всему славянскому миру. В академии учились украинцы, русские, белорусы, румыны, молдаване, сербы, боснийцы, черногорцы, болгары, греки, итальянцы. Культурные деятели Сербии и Болгарии обращались с просьбой прислать учителей из Киевской академии. Киевская академия стала источником просвещения не только в Украине, но и в России, Белоруссии и Западной Европе. Именно выпускниками Киевской академии были основаны первые высшие учебные заведения России, среди которых Славяно-греко-латинская Московская академия.
В академии сформировалась собственная хоровая и композиторская школа, из числа самых славных учеников которой можно назвать Д. Бортнянского, М. Березовского, А. Веделя и др.
После основания в 1755 году Московского университета, значение академии снизилось. Образование в 1805 году Харьковского университета лишило Киево-Могилянскую академию прежней роли высшего учебного заведения. По распоряжению правительства и указом Синода от 14 августа 1817 года Академия была закрыта. В 1819 году вновь была открыта как Киевская духовная семинария, а затем академия. В советское время на её территории располагалось военно-морское политическое училище.
{gallery}0001_photo/2015/10/12/kma{/gallery}
На сломе образовательных систем.
Значение Киево-Могилянской академии сложно переоценить. С нее начался мощный импульс национальной самоиндификации украинского народа, православная вера получила мощную инъекцию антикатолического иммунитета. С другой стороны, с этой же академии началось понимание духовного образования, как системы начетничества и книжного энциклопедизма. Преподавание богословских дисциплин сводилось к внешней стройности теоретических знаний нередко в ущерб деятельному духовному опыту.
Сама новая система образования была продиктована интеллектуальным направлением западного католического богословия, которое утверждало что ум человека, поскольку он создан по образу Божию, сам по себе познаёт всё истинно. Этот взгляд породил научный оптимизм, имевший постулатом мысль, что рассудочное познание объективно (т.е. познает объект как он, в действительности, есть), ибо познаёт тем же способом, что и ум Божий. При этом бурное развитие естественных наук и технологий казалось видимым подтверждением правильности выбранного пути.
Выше сказанное послужило началом регресса духовного образования. Оно стало постепенно превращаться в механику. Духовное образование с этих пор стало считаться образованием книжным. Из него было окончательно изгнано дыхание Άγιο Πνεύμα. Человек духовно образованный «άνθρωπος πνευματικός», - тот, кто имеет энергийную приобщённость своего образа к Святому Духу, превратился в «άνθρωπος ἐπιστήμονας”, в ученого, книжника, который владеет стройной системой схоластической образованности.
«Плоды» схоластического образования.
То, что было прогрессивным и востребованным в определённую историческую эпоху, стало постоянным и непреходящим явлением в системе богословского образования РПЦ. Начиная с шестнадцатого века, какие бы учебные заведения не появлялись в Православной церкви, все они будут созданы по принципу схоластических образовательных моделей западного образца.
Учреждение «института академической теологии» отделенного от действительного «просвещения во Христе» и реальных нужд катехизации, приводило к неутешительным последствиям и находило свое завершение в скучных, без конца повторяющихся проповедях ее выпускников, в то время как академические богословы продолжали готовиться к никого не вдохновляющим лекциям.
Одним из страшных плодов такой системы духовного образования и церковно-приходской катехизации стал военный переворот 1917 года, который совершался руками крещенного православного народа. На баррикадах революции и на полях братоубийственной войны было немало выпускников и учеников духовных семинарий, включая и «отца всех народов» И. В. Сталина. Все эти люди в свое время исправно исповедовались раз в год Великим постом, и приносили своему начальству справки с Церкви о том, что они православные и не подлежат дополнительному налогообложению от государства, как еретики или раскольники.
События двадцатого века показали несостоятельность и неэффективность духовно-образовательных моделей и способов катехизации предыдущего времени. Они не в состоянии были доказать православному народу необходимость и значимость поиска «Царства Божия и Правды Его» перед лицом социальных потрясений и соблазнов. Но, тем не менее, когда через семьдесят лет промыслом Божиим мы получили возможность открытой проповеди, богослужения и миссионерства, мы вновь стали возрождать ту же церковно-образовательную систему, которая была стерта Богом в годы гонений в ввиду ее бесплодности.
Протоиерей Иоанн Мейендорф показал, что существует большая разница между простой живой проповедью ранней Церкви и современным катехизисом, с его тщательно разработанной структурой философских категорий и частностей.
Слово Божие неотъемлемо связанно с любовью, так как только любящие Бога смогут принять и сохранить его: «кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое, и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим» (Ин. 14. 23-24). Слово Бога - конечное мерило всему нашему богословскому образованию, и «Оно будет судить нас в последний день» (Ин. 12. 48).
Поскольку Слово Божие – это путь к конечной личной Божией Истине, то «просвещение во Христе» приобретает онтологический характер для человека, стремящегося посвятить себя на служение Слову. Иисус Христос становится гарантом настоящего богословского образования, а не комиссия по выдачи лицензий Министерства образования. В этом смысле богословское образование должно давать методологию обожения человека и стать навигатором на пути человека к вечной жизни.
Для меня так и остался открытым вопрос: в чем же должна заключаться модернизация богословской подготовки, чтобы она стала не просто человеческой попыткой расчленить гармонию Милосердия и Откровения систематизацией человеческого разума? Я, конечно же, не отрицаю необходимость изучения богословских дисциплин, я лишь веду речь о том, что без взаимосвязи ума и сердца, они теряют свое аксиологическое значение.
Мне кажется, что именно здесь скрыта проблема отношения к богословскому образованию в церковной среде, которая по мысли Жана-Клода Ларше звучит, как недоверие по отношению к богословию вообще. «Благочестие или богословие» - таким дуализмом звучит до сих пор неизлеченная родовая травма нашей церковной ментальности. И сегодня мы не можем еще говорить о синтезе и о гармонии между благочестием и церковной наукой.
Бог создал людей так, что, даже находясь в гордыне, самонадеянности, они остаются еще способными спрашивать Бога. Людей, вопрошающих Церковь, заботят не наши слова, а слова Бога через нас. С началом перестройки Православные храмы были забиты народом, который пришел увидеть Бога. Но постепенно количество людей, приходящих в церковь постоянно, стало уменьшаться. Почему это произошло? Мне кажется, что ответ на этот вопрос заключается в следующем. Людям надоело слушать о Христе. Они хотят Его видеть. Мы много лет говорим о Нем, проповедуем, рассуждаем, и лишь единицам из нас удалось Его показать людям в себе. В этом трагедия нашей проповеди, и в том числе книжного богословия.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Образовательная реформа свт. Петра Могилы: латинизация против окатоличивания
