«Страсти по Луке», или 10 малоизвестных фактов о молитве «Отче наш»
На прошлой неделе СМИ облетело известие о том, что Римско-Католическая Церковь с подачи римского папы Франциска решила внести изменения в текст Господней молитвы. Которая, как известно, является самой главной молитвой в жизни любого христианина. Поскольку, в отличие от других молитв, молитва «Отче наш» стала известна нам непосредственно из уст Спасителя.
Как мы узнали из интервью доцента Киевской духовной академии протоиерея Олега Скнаря, определенные переводческие изменения затронули священный для всех христиан текст еще около десяти лет назад. В каком-то смысле упомянутая выше новость СМИ стала этаким инструментом в поиске рейтинга и попыткой достичь определенного общественного резонанса за счет вполне предсказуемого столкновения церковных «либералов» и «консерваторов» в области переводов богослужебных текстов.
Тема перевода и языка Священного Писания и богослужения является довольно старой и болезненной. Этой ситуации способствует особенность теории и практики перевода священных текстов в Русской Церкви, которая отличалась от западной и достигла пика противоречия во времена преподобного Максима Грека. Напомним, что преподобный Максим был отлучен на несколько лет от причастия за проводимый им перевод с греческого оригинала, который в среде бояр и духовенства считали поврежденным «Ферраро-Флорентийской ересью».
Таким образом, в церковной среде наметились два подхода к пониманию особенностей перевода Священного Писания: постулат сакрального языка и постулат сакрального текста. Априорное признание какого-либо языка в качестве сакрального делает практически невозможным перевод текста на более поздние по возникновению языки, поскольку считается, что только сакральный язык является подходящим для этой роли. Данный подход в какой-то мере ограничивает свободу и перспективы библейского перевода, поскольку касается всего текста в целом.
Второй подход – это понятие сакрального текста, который допускает перевод Священного Писания на современные языки, но ограничивает его в отношении особо значимых его мест (например, заимствований, молитв или стихов с ярко выраженной богословской окраской).
Учитывая неполноценность первого подхода, любые изменения в общепринятую сложившуюся редакцию перевода Господней молитвы будут существенно ограничивать изначальный смысл этого текста, поскольку язык – это пределы мировосприятия говорящего. Несмотря на «поздний» характер нашумевшей новости об изменениях в переводе Господней молитвы, сам ее текст заслуживает особого внимания, поскольку в истории его возникновения и в самом характере текста существует много малоизвестных фактов, десять из которых мы попытаемся описать ниже.
Факт № 1. Оригинальным языком молитвы «Отче наш» является галилейский диалект арамейского языка, который в среде современных лингвистов принято называть suristòn. Этот диалект, как и прочие семитские языки, по своей морфологии (особенностям строения значимых частей речи) является более бедным, нежели древнегреческий, поскольку не предполагает широкого диапазона смысла, например, существительных или глаголов. Таким образом, дошедший до нас в Евангелии древнегреческий текст молитвы может содержать больше смысла, нежели могло быть в ее исходной форме.
Несмотря на то, что древнееврейский язык продолжали в незначительной мере использовать евреи Палестины времен Христа, одним из аргументов в пользу именно арамейского текста Господней молитвы является известная молитва Господа на Кресте «Боже Мой, Боже Мой! Для чего ты меня оставил?», которую евангелисты Матфей и Марк передают по-арамейски («Или, Или! Лама савахтани?»), в то время как оригинальный ее текст (Пс. 21, 2) звучит на древнееврейском («Эли, Эли! Лама азавтани?»).
Факт № 2. Существует два варианта Господней молитвы. По крайней мере, библеистика знает две ее редакции, содержащиеся в древних рукописных кодексах. Знакомый всем нам вариант этой молитвы соответствует фрагменту Мф. 6, 9-13. Оригинальный вариант Господней молитвы из Евангелия от Луки (Лк. 11, 2-4) намного короче и является наиболее древним из дошедших до нас вариантов этой молитвы.
В частности, именно сокращенная редакция этой молитвы содержится в так называемом Папирусе № 75 (I-II вв. по Р.Х.) и Ватиканском кодексе (III в. по Р.Х.). Уравнение текстов двух вариантов Господней молитвы произошло только во времена Средневековья, при этом вариант молитвы из Евангелия от Луки был дополнен текстом молитвы из Евангелия от Матфея. Поэтому Господня молитва в Елизаветинской Библии и Синодальном переводе звучит одинаково у обоих евангелистов.
Факт № 3. Обращение к Богу «Отче» является знаменательным и, вместе с тем, контрастным и обличительным по отношению к фарисеям и имеет параллели в тексте Ветхого Завета, хоть и используется там по отношению к Богу крайне редко. В восьмой главе Евангелия от Иоанна Христос прямо говорит фарисеям, что их отец – диавол (Ин. 8, 44), после того как до этого они три раза возразили Спасителю, что их отец Авраам, и только единожды, что их отец – Бог.
Таким образом, Господь Иисус Христос учит учеников, а в их лице и всех верующих, обращаться к Богу так, как обращался к Нему Он Сам – «Отче». В этой молитве впервые выражена идея усыновления Богу всех уверовавших в Его Сына и искупленных Его честною Кровью. Вместе с тем, правом называть Бога Отцом обладают только те, кто творит дела Божии, что видно из обличения Спасителем фарисеев: «Кто от Бога, тот слушает слова Божии. Вы потому не слушаете, что вы не от Бога» (Ин. 8, 47).
Факт № 4. В древнейшей рукописи Евангелия от Луки отсутствует притяжательное местоимение «наш», т.е. первое слово Господней молитвы звучит просто как «Отче» (греч. Πάτερ). В тексте Ветхого Завета мы дважды находим форму слова «Отец» с притяжательным местоимением «наш», которая непосредственно относится Богу, а именно в Ис. 63, 16 и Ис. 64, 8, что на древнееврейском звучит как avínu (Только Ты – Отец наш; ибо Авраам не узнает нас, и Израиль не признает нас своими; Ты, Господи, Отец наш, от века имя Твое: Искупитель наш). В отреставрированном Стивом Карузо (специалистом по галилейскому диалекту арамейского языка) тексте Господней молитвы обращению «Отче наш» соответствует словарная форма, являющаяся исключением из правил – avúnan.
Факт № 5. Первые слова Господней молитвы являются исполнением пророчества Иеремии: «Ты будешь называть Меня отцом твоим и не отступишь от Меня… Возвратитесь, мятежные дети: Я исцелю вашу непокорность. Вот, мы идем к Тебе, ибо Ты – Господь Бог наш» (Иер. 3, 19, 22), которое относится не только к уверовавшим во Христа из числа язычников, но и к евреям, которые обязательно уверуют во Христа как Мессию, о чем говорит апостол Павел: «Не хочу оставить вас, братия, в неведении о тайне сей, чтобы вы не мечтали о себе, что ожесточение произошло в Израиле отчасти, до времени, пока войдет полное число язычников» (Рим. 11, 25).
Факт № 6. Слово «Небеса» (Иже еси на небеси) следует понимать исключительно в контексте представления древних евреев об устройстве мира. Под словом «Небеса» Священное Писание подразумевает три различных места:
1) Небо как область, заполненная воздухом т.е. от нижних границ земной поверхности до облаков. Апостол Павел называет это небо областью духов злобы поднебесной (см. Еф. 6, 12).
2) Небо как видимая область от верхних границ атмосферы до края Вселенной.
3) «Третье небо», куда был восхищен апостол Павел (2 Кор. 12, 2) и о котором говорил Господь наш Иисус Христос: «В дому Отца Моего обители многи суть» (Ин. 14, 2). Именно «третье небо» и является тем местом, о котором в Своей молитве говорит Спаситель.
Факт № 7. Слова «Иже еси на небеси» отсутствуют в древнейших (I-III вв.) рукописях Евангелия от Луки, т.е. молитва Господня начинается следующим образом: «Отче, да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое» (Лк. 11. 2).
Факт № 8. Слова «Да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли» также отсутствуют в древнейших рукописях Евангелия от Луки. Святитель Иоанн Златоуст так толковал это место: «Как на небе совершается все беспрепятственно и не бывает того, чтобы Ангелы в одном повиновались, а в другом не повиновались, но во всем повинуются и покоряются (потому что сказано: сильнии крепостию, творящии слово Его – Пс. 102, 20) – так и нас, людей, сподоби не в половину творить волю Твою, но все исполнять, как Тебе угодно».
Факт № 9. Слова «хлеб наш насущный» всегда были и остаются наиболее сложным местом для перевода. Греческое слово epioúsios т.е. «насущный» переводчики разных эпох переводили в разном диапазоне: от обыкновенного хлеба до Хлеба Евхаристии. Специалисты по галилейскому диалекту арамейского языка считают, что аналогом epioúsios было арамейское tsórek, т.е. нужда, необходимость.
Таким образом, эти слова из молитвы могли звучать как «Дай нам сегодня тот хлеб/пищу, в которой мы [действительно] нуждаемся». Разумеется, что в этой молитве Господь имел в виду не только пищу физическую т.е. хлеб, но и духовную: «Не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих» (Мф. 4, 4, встречается также во Втор. 8, 3). Интересно, что в переводе Евангелия тех регионов, где хлеб неизвестен или не используется как продукт питания, данное слово заменяют идентичным по смыслу, например, во вьетнамском переводе тут будет стоять слово «рис».
Факт № 10. Слова «И не введи нас во искушение», которые и стали тем самым источником общественного резонанса, на самом деле при переводе обратно на арамейский или же древнееврейский язык меняют свой смысл. Наиболее близким по своему значению арамейским эквивалентом греческого eisféro является слово ’alál, в определенной глагольной форме, которую принято называть породой, часто использующееся в смысле «вводить, вносить» (см. Дан. 2, 24, 25). Это значит, что смысл слов «И не введи нас во искушение» состоит в обращении к Богу с просьбой не попустить нам испытания, которые по зависти и злобе диавола могут поколебать нашу веру или привести к печальным для нас последствиям. К примеру, эту же идею мы видим в следующих словах Спасителя: «Симон! Симон! се, сатана просил, чтобы сеять вас как пшеницу, но Я молился о тебе, чтобы не оскудела вера твоя» (Лк. 22, 31).
Читайте материалы СПЖ теперь и в Telegram.
