«Я видела своими глазами Царство Божие». Рассказ очевидицы
Сегодня, когда большинство из нас приуныло, глядя на происходящее на нашей Родине и по всей планете, нам, как никогда, нужна инъекция здорового христианского оптимизма.
Почему Пасхальная вера стала больше ассоциироваться с печалью по Боге, чем с радостью в Боге, я не знаю. Может быть, потому, что мы утратили ту прямую связь и единство с Богом, которые делали первых христиан самыми счастливыми людьми на земле.
Будучи совсем молодым священником, я задумался над таким вопросом. Если, например, полководец в результате боевых действий выиграл сражение, но при этом погубил почти все свое войско, можно ли его назвать победителем? Если Христос – Спаситель, то, наверное, это должно быть масштабное спасение. Тем не менее, православные – это явно не большинство населения земного шара.
Из тех, кто формально крещен, дай Бог, чтобы хоть один процент были постоянными прихожанами храмов и практикующими, как принято говорить, верующими; а из этих практиков хорошо бы одному из десяти достичь святости. Так кого же тогда спас Христос, и можно ли Его назвать в этом случае Спасителем? Разговоры о Даре спасения, как данности, и свободе выбора, как способности принятия этого Дара, меня не устраивали. Мне важен был факт того, что будет на выходе, а не то, кто на что способен. Потому что только по конечному результату мы и можем судить об успехе миссии.
Евангелие не раскрывает нам судьбы мира и человечества до конца, останавливаясь только на событии Страшного Суда и воздаяния. А святые отцы отвечают по-разному на те вопросы, которые не имеют однозначного ответа в Откровении.
Когда я промыслом Божиим вынужден был заниматься профессионально книжным богословием, то ясно осознал, что мнения святых отцов, за исключением того, что мы называем «Consensus patrum», конечно же, не могут быть критерием истины. Они, как и все обычные люди, только выражали свое понимание того или иного вопроса. Даже один и тот же отец мог давать прямо противоположные ответы на один и тот же вопрос. А у разных отцов полным-полно примеров радикально противоположных мнений.
Для себя я вывел такую себе «лестницу доверия» святоотеческому мнению – суждения миссионера и проповедника, даже самого прославленного, для меня авторитет меньший, чем мнение преподобного подвижника и исихаста. Чем выше и глубже молитва, чем больше степень обожения, тем яснее созерцание Истины.
Я вполне согласен с преподобным Исааком Сирином, который учит, что в Откровении от Духа Святого, которое дается христианам в состоянии созерцания, открывается то, что скрыто в Священном Писании. Это можно назвать Сверхоткровением. Не раз я убеждался в том, что в действительности мнения обоженых подвижников, достигших надмирого Света, всегда ближе к Новому Завету, чем мнение известных миссионеров и проповедников.
Мы не найдем в Евангелии ни одного слова, согласного с мнением святителя Иоанна Златоустого, о том, что, услышав речи еретика, нужно «ударить его по лицу, сокрушить уста, освятить руку твою ударом» (кстати, сам святитель так никогда не поступал).
Слова святителя Филарета Московского о необходимости «сокрушать врагов Отечества» параллелей в Новом Завете также не имеют. Но зато слова преподобного Силуана Афонского о необходимости любви к врагам, как главном условии для спасения, легко подтверждаются учением Спасителя. То, что пишет преподобный Исаак Сирин о «сердце милующем», также имеет прямые параллели со Священным Писанием Нового Завета.
Книгу преподобного Софрония Сахарова о святом Силуане Афонском я прочитал намного раньше, чем канонизировали этих двух старцев. Удивила история посмертной участи головы преподобного Силуана.
После того, как мир узнал из книги архимандрита Софрония о старце Силуане, многие приезжали на Афон и искали мощи святого в Пантелеимоновом монастыре, где он подвизался. Тогда игумен монастыря приказал голову преподобного уничтожить, чтоб не смущала народ. В этот монастырь принято было ехать к главе Пантелеимона Целителя. Но два монаха, которым было приказано голову Силуана утопить, не выполнили послушание и спрятали ее в ларце.
Потом, по воспоминаниям схиархимандрита Серафима (Томина), пришел другой игумен, который тоже приказал голову уничтожить – закопать ее. Но монахи опять голову перепрятали. В конце концов следующим игуменом стал один из тех монахов, который голову прятал. Но тогда уже началось прославление старца Силуана.
Мы все помним, как Бог сказал преподобному Силуану: «Держи ум в аду и не отчаивайся». Самое главное в этой фразе, как я думаю, «не отчаивайся».
Мы живем в земном аду, но не должны при этом отчаиваться. Потому что опыт ада нам нужен для того, чтобы войти в вечность.
Если мы его не пройдем на земле в виде скорбей, болезней и всего того, что у нас понимается, как жизненный крест, то придется проходить его после смерти. На вопрос, который я задал в начале статьи, ответ нашелся в книге о преподобном Силуане. В каком-то исступлении старец молился и спрашивал Бога: «Мы, монахи, отреклись от мира, покинули родных, проводим мучительную жизнь и никак не можем преуспеть в добре. А много ли из нас спасающихся? Я первый погибаю. А мирские, что же они? Сколько их, тех, кто даже на путь спасения не вступил».
Святой Силуан плакал об этом, и Бог его спросил: «Ты почему плачешь так? Разве ты не знаешь, что Я буду судить мир?» Старец молчал. Господь отвечал: «Я помилую всякого человека, который хотя бы однажды в жизни призвал Бога». Тогда старец с изумлением спрашивает: «Зачем же мы так мучаемся на всяк день?» Господь на движение его мысли ответил: «Те, что страдают за заповедь Мою, в Царствии Небесном будут Моими друзьями, а остальных Я помилую». И Господь отошел…
С одной стороны, в этом откровении есть радость оптимизма. Да, Господь − Спаситель всех людей (1 Тим. 4:10), Христос – воистину Спаситель. Но с другой, я могу предположить, что пропасть между помилованными и друзьями Божьими будет очень велика. И будет ли радость помилованным от помилования, когда они увидят и осознают, какой великой радости лишены? Какое счастье они могли бы приобрести за очень короткий промежуток своей земной жизни и как они эту возможность упустили.
Если бы мы увидели сейчас, что Бог приготовил на веки вечные любящим Его, то забросили бы все земные дела и жили только ради одного – приобрести это счастье.
Но тогда наша мотивация была бы продиктована выгодой и неискренним стремлением к Богоугождению и добродетели. Я вам приведу рассказ рабы Божией Анны, с которой я недавно познакомился. Мы живем в разных странах, но сегодня технические средства дают нам возможность преодолевать любые расстояния.
Анна родилась на востоке и пришла к Православию из иноверческой традиции. То, как это происходило, достойно отдельного разговора. Возможно, я об этом когда-то напишу. А сейчас я только приведу один пример из ее жизни.
Анна почувствовала влечение к Иисусовой молитве и активно практиковала ее в своей духовной жизни. Однажды, рассказывает она, в их город привезли чудотворную Федоровскую икону Божией Матери. Это был конец октября 2015 года. Анна, подымаясь по лестнице в храм на богослужение, получила внутреннее извещение, что в храме «находится Величественная Особа». Не понимая, что это за извещение и боясь быть прельщенной, женщина решила не придавать этому значения. В церкви было много народа. Служили молебен перед иконой. Анна тоже стала молиться: о себе, близких, живых и усопших. Вдруг она почувствовала, как в ее сердце входит какая-то теплая струя. Сердце начало трепетать. Анна опустила голову и в этот момент ее ум с огромной скоростью стал втягиваться в сердце. Люди, храм и все, что происходило вокруг, она перестала замечать. Но зато ей открылось совершенно иное зрелище.
Ее душа пришла в неописуемый восторг и блаженство. «Как-будто мое сердце посетил Хозяин», – рассказывала Анна. «Я увидела недосягаемое величие Божие и мое перед Ним великое недостоинство. Бог держит всю Вселенную в Своей деснице, словно небольшой мячик. То, что я ощутила, передать словами невозможно. Нет на земле ничего такого, что можно было бы сравнить с этими переживаниями. Неописуемая, неземная красота!»
Ей было открыто, что Царство Божие и то, что она сейчас постигает в своем сердце – одно и то же. Она осознала неразрывность служения Богу и служения людям.
Поставить судно лежачему больному человеку – все равно, что сделать тысячу земных поклонов. Душа Анны трепетала и чувствовала, что недостойна той красоты и блаженства, которые видит и испытывает. «Даже если бы мы всю жизнь жестоко мучились и страдали, то все равно не были бы достойны того, что Бог уготовал любящим Его», – говорит она. «Все красоты мира, все золото, вся, даже самая невероятная роскошь, это как навоз, как пыль, по сравнению с тем, что я видела. Моя душа ликовала, я блаженствовала, но при этом чувствовала, что недостойна всего этого. Тогда я сказала Богу: "Господи, я не имею права здесь быть, пошли меня лучше в ад, только так, чтобы я там могла молиться Тебе"».
Все это Анна видела умом в своем сердце. Мне она сказала, что чувствовала себя вонючим навозом среди великолепного, роскошного сада. Ей было неловко там находиться. Будет страшно и печально, если человек, не успев очистить свою душу, увидев этот рай, поймет, что ему здесь нет места, потому что не имеет права там быть. Тогда нам будет стыдно за себя и за то, что мы с собой сотворили в течении этой земной жизни.
Далее Анна рассказала о том, что увидела мир как великий обман. Он вводит людей в заблуждение, люди прельщаются тем, чего на самом деле не существует.
Она четко поняла цель жизни человека – войти в то место, которое было ей открыто в видении. «Мне было так стыдно перед Богом за то, что я роптала, за то, что была Ему неблагодарна. Я поняла, что скорби в нашем мире – это всего лишь "так себе". И смерти близких, болезни, страдания, войны и катаклизмы – это "так себе". Если бы мне сейчас сказали, что в один день умрет вся моя семья, но при этом они будут спасены и войдут в этот рай, я бы плясала от радости и благодарила за это Бога. А всю оставшуюся жизнь посвятила только на то, чтобы и самой туда войти».
То, что увидела Анна, ее сильно изменило. Но после этого последовали такие искушения и испытания, которых «я даже самому заклятому врагу не пожелала бы». Но мы остановимся на этом моменте, а я, пользуясь случаем, попросил бы своих читателей воздохнуть в своих молитвах о рабе Божьей Анне, потому что она в них нуждается.
Возвращаясь к теме сегодняшней беседы, я хочу напомнить своим читателям о том, что и преподобный Серафим Саровский говорил о том, что у нас нет права унывать, «потому что Христос Воскрес».
«Мы все спасены, – говорит старец, – но какой страшной ценой». В Отечнике есть рассказ об обители аввы Аполлоса, где подвизалось около пяти тысяч братий. «Пребывая в дикой пустыне, они пребывали в таком веселии, какого никогда не можно видеть между прочими жителями земли. Это веселие нельзя сравнить ни с каким земным веселием. Никто между ними не был печален. Авва Аполлос, когда примечал кого-либо смущенным, немедленно вопрошал его о причине смущения и обличал его сердечные тайны. Он говорил: не должно быть печальным (смущенным) тому, кто предназначен к получению Небесного Царства. Как не веселиться непрестанно нам, удостоившимся надежды на получение небесных благ? Апостол повелевает нам: "Всегда радуйтесь, непрестанно молитесь, о всем благодарите"» (1Фес. 5, 16-18).
Я думаю, что несмотря на все тяготы, которые проходит наша душа в этой земной юдоли, Господь ведет нас ко спасению. Иногда приходит на ум мысль о том, как бы я отнесся к своим детям, которые худо-бедно, но все же стараются жить так, как я им заповедал. У них не все получается, они падают, но каются, и каждый из них по-своему, как может, пытается идти по тому пути, который я им указал. Смог бы ли я отвергнуть хоть одного из них только потому, что не все у него выходило так, как я хотел.
Я уверен, что Бог любит нас больше, чем мы любим собственных детей. Главное – не сворачивать с этой дороги и делать все, что в наших силах. А Бог Своих никогда не оставит.
Закончить свою статью я хочу цитатой из рассказа рабы Божией Анны.
«В этом откровении я поняла, что наш настоящий дом − это то, что я видела. А здесь, на земле, что-то вроде гостиницы. Человек, находясь в заблуждении, думает, что наш дом – этот мир и прилепляется к нему всем сердцем и душой. Когда все закончилось, и мой ум вышел из сердца, я почувствовала, что нахожусь в чужом для меня мире. Первая мысль была о том, как же мне теперь в нем дальше жить? Но когда благодать отошла, ум снова стал, как и раньше, чувствовать себя здесь, как дома».
